Образ мира в тексте и ритуале

Уж это время не вековое, / Это времецко часовое [РПК: 219]; И ваша думушка, родители, часовая, / Моя жирушка, родители, вековая; / Кайётная (проклятая) неделька в году сбудется, / Поворотного часочку не бывает! [Б.: 279]; Моя думушка теперичу часовая, / На остудушке да жирушка вековая [РСЗ: 71, 72]; Да цяс к цясу да подвигаитце, / Дав один цяс да собираитце, / Да дивей век-от концяитце [PC 1985: 339]; Здесь не век мне вековати, / А не годоцек годовати / У схожа красна у солнышка, / У корминеця батюшка [там же: 306]; Не избывай меня, батюшко. / Как избудёшь-то цясоциком—/ Не дождёшьсе векоциком [PC 1985: 310].

Жених говорит о предстоящей свадьбе:

И незадолго нынь поры да буде времечка, / И через два буде единыих часочика, / И буде сад да красной девки полонённой, / И буде род-племя у воли покорённое [Б.: 462]; Час приходит росстанюшки / Со чёсной дивьёй красотой! [Еф.: 317].

То же «моментальное», пограничное значение может получать и день:

Избудёшь-то денёчиком, дак / Не дождёшься годочиком! [там же: 222].

Говоря о концепте времени в семантической структуре свадебных причитаний, нельзя обойти вниманием нередко упоминаемые в них даты народного календаря. Их появление связано с несколькими мотивами. Один из них – «неузнавание» невестой свадебных приготовлений в родительском доме, напоминающих ей действия по случаю больших праздников и торжеств. Она недоумевает, что за праздник готовится:

Да мне гляда кажитце / Да во году нет лишня праздницька, / Прошёл наш миколин день, / Да не поспел наш Фролов день, / Да со цясока да топереци [PC 1985: 109]; Здесь праздники-ль годовые, / Или Воскресеньице Христовое, / Аль самой имениночки, / Иль по дедушке поминушки, / Аль по бабушке годиночки? / Здесь нету праздников годовых / И нет Воскресеньицев Христовых / И нет самой имениночки, / Нет по дедушке годиночки / И нет по бабушке поминочки [РСЗ: 207]; Ко какому жо праздничку? Дак / Гляда, нет, не случиласе дак / Во году лишна праздничка– то у / Нас прошла-то Девятая, не / Наступил Покров праздничек! [Еф.: 197]; Гляда нет, не случилосе дак / Во году лишна праздничка; да / Как прошёл Покров-праздничёк, не / Наступила Девятая! Дак / Не завёл мне-ко батюшко мне/ Тонка тонкого литничка [там же: 219]; Заварил жо ты, батюшко, да / <…)/ Ты ведь пивушко пьяноё, да / <…)/ Ко которому праздничку? Ты / Ко весёлой ли маслёнке или / Ко велику Христову дню или / Ко весёлой ты свадебке? [там же: 257]; Гляда нет, не луцилосе / Да годова чёстна праздницька, / Да нет гульбяшчыя ярманги, / Ишче есь, да луцилосе / Свадебка-то тоскливая [PC 1985: 45].

Так выражается ее неприятие предстоящей свадьбы.

Сакральность христианских праздников распространяется и на изготовленные в праздничные дни ритуальные предметы, которые наделяются магической силой. Невеста в бане просит: