Образ мира в тексте и ритуале

Нетрудно заметить, что каждая строка этого текста связана с предыдущей и/или последующей каким-нибудь общим структурным или семантическим элементом. Это может быть повторяющееся слово, синтаксическая фигура, рифма и т. д., а чаще всего сразу несколько общих элементов разного уровня. Горизонтальными линиями разделены блоки текста, образующие в ритмическом отношении некое единство. Первые два блока (строки 1–2 и 3–7), представляющие собой развернутую перформативную формулу (заявление-действие, направленное на обеспечение защитных мер), объединены сквозными глагольными формами 1 ед. буд.: встану – пойду – обволокусь – подтычусь – подтычусь – подпояшусь – подпояшусь. Каждый из блоков имеет далее свои «связки», в частности рифму: – весь/-тесь, – кусь/-чусь/-шусь и грамматический и метрический параллелизм: в первом блоке это двусложные глагольные формы 1 ед. буд. (встану – пойду) в сочетании с 4-сложными конечноударными деепричастиями (благословясь – перекрестясь); во втором – трехчленные конструкции, в которых глаголу предшествует именная группа из существительного и прилагательного в форме твор. п. в препозиции; во втором блоке (3–7), кроме того, в разных строках повторяются слова утренним(и) (3–4–6), вечерними (5–7), подтычусь (4–5), подпояшусь (6–7), звездами (4–5), зарей (6–7). Заметим еще, что строки 4–7 образуют сложный «узор» (aAbAaBbB) за счет одновременного лексического параллелизма (в сочетании с грамматическим и метрическим) смежных и несмежных строк: 4–5: звездами подтычусь (A) и 6–7: зарей подпояшусь (B); 4–6: утренними/утренней (a) и 5–7: вечорними/вечорной (b). Наконец, скрепляющую функцию имеют и «вертикальные» ряды утренний – вечерний, облако – звезды – заря, обволокусь – обтычусь – подпояшусь, которые образуют «ситуативные» семантические фигуры с общим «гиперонимом» (концептом): соответственно <сутки>, <небо>, <окружать> (о «ситуативных» перечнях см. ниже).

Третий блок (8-10) связан с предыдущим общей идеей нерушимости возведенной преграды, а на структурном уровне – повторением «ситуативного» ряда облако – заря – звезды. С последующим блоком он также связан и содержательно, и формально, поскольку строки 11–18 представляют собой развернутую конкретизацию элемента никому, принадлежащего третьему блоку (строка 8). Внутреннюю связь между строками третьего блока обеспечивает параллелизм заклинательных отрицательных конструкций, состоящих из инфинитивов (не разволокчи – не перекусить – не снять) и прямых объектов в род. и. (облака, зари, звезд).

Четвертый блок (11–18) в синтаксическом отношении несамостоятелен, он зависит от предыдущего и представляет собой перечень субъектов действий, обозначенных глаголами (инфинитивами) предыдущего блока: сначала идут имена лиц, выделенных по половозрастному признаку, с определениями-эпитетами в постпозиции: «ни девке простоволосой, ни молодке-красноголовке, ни мужику-отравнику», а затем ряд субстантивированных прилагательных, сгруппированных в семантически соотносительные (синонимические, антонимические или однородные, соподчиненные одному гиперониму) пары: «ни малому, ни старому; ни седатому, ни плехатому; ни слепому, ни хромому» и т. д. Последние формально могут трактоваться и как обычные постпозитивные определения к парному существительному мужику-отравнику, однако в пользу первой трактовки говорит то обстоятельство, что обычная функция подобных перечней – «исчерпывающее» исчисление всех видов персонажей, от которых может исходить опасность (само называние должно их магически обезвредить); в данном случае полноту исчисления гарантирует повторение отрицания ни… ни, а также использование абсолютивных антитетических конструкций типа «ни малому, ни старому; ни слепому, ни хромому», которые по существу означают «всякий, каким бы он ни был». Подобные перечни источников опасности или, наоборот, охраняемых лиц и объектов входят в арсенал магических средств заговорных текстов ([Толстая 19996: 158–159]; см. об этом ниже); то же можно сказать о магических функциях отрицания [Толстая 19966].