Образ мира в тексте и ритуале

В этом тексте о равносложности строк можно говорить только применительно к отдельным двустишиям или небольшим блокам, скрепленным изнутри отношением параллелизма (ср. 1–2, 3–5, 6–7, 15–16), зато число ударений в строке снова оказывается показателем более значимым, в какой-то мере соотносительным с содержательной стороной текста. Это значит, что в отношении метрической структуры данный заговорный текст манифестирует модель акцентного (тонического) стиха.

Приведенные примеры не оставляют сомнения в том, что заговоры (по крайней мере некоторые их виды) организованы по законам поэтического, стихотворного текста и по своей структуре во многих отношениях подобны песенным и эпическим фольклорным произведениям [Якобсон 1953/1987; Бейли 2001]. Но, в отличие от этих жанров, которые, как правило, выдерживают равносложность стихов (или имеют упорядоченное чередование строк разной длины), стихотворная форма заговора строго не соблюдает требований размера: разные блоки и «строки» текста могут иметь разное число слогов и разные акцентные доминанты, хотя внутри блоков размер выдерживается в большей степени; ритмизованные блоки могут перемежаться с прозаическими. Поэтому исследователи фольклорного поэтического языка обычно не причисляют заговоры к стихотворным жанрам, несмотря на то, что другие характеристики поэтического текста (аллитерации, парономазия, грамматический параллелизм, этимологические фигуры и т. д.) присутствуют в заговорах в полной мере, а иногда даже в большей концентрации, чем в безусловно стихотворных текстах лирических, обрядовых и эпических песен.

К. Ф. Тарановский, исследовавшиёй древнерусскую поэтическую традицию, противопоставлял «два стихотворных размера – молитвословный, церковнославянский, и сказовый, фольклорный, восходящий к общеславянскому прототипу» [Тарановский 1968: 377], в частности на том основании, что в первом ритмическим сигналом служит начало строки, а во втором – конец строки, маркированный соответствующими грамматическими формами. В целом, по наблюдениям Тарановского, в заговорах довольно строго выдержан сказовый стих [там же: 386]. Вместе с тем в славянской заговорной традиции можно найти образцы текстов, построенных по модели молитвословного стиха с явной выделенностью (и интонационной, и грамматической) начала строк, ср. фрагмент сербского заговора от болезни:

Сапалих ти

децу, Я спалил (сжег) твоих детей,сапалих ти бабу, я спалил твою бабку,
сапалих ти оца, я спалил твоего отца,
сапалих ти маjку, я спалил твою мать,
сапалих ти стрица, я спалил твоего дядю [брата отца],
сапалих ти стрину, я спалил твою тетку [жену брата отца],
сапалих ти течу, я спалил твоего дядю [мужа сестры отца или матери],
сапалих ти тетку, я спалил твою тетку [сестру отца или матери],
сапалих ти уjку, я спалил твоего дядю [брата матери],
сапалих ти уjну, я спалил твою тетку [жену брата матери],
сапалих ти кума, я спалил твоего кума,
сапалих ти куму, я спалил твою куму,
сапалих ти брата, я спалил твоего брата,
сапалих ти снаху, я спалил твою сноху,
сапалих ти сестру, я спалил твою сестру,
сапалих ти зета, я спалил твоего зятя,
сапалих те, я спалил тебя,
изгорех те, я сжег тебя,
сагорех те, я выжег тебя,
сагорех сав ти род! я выжег весь твой род!

[Раденковић 1982: 71]

Эта двойственность формальной структуры заговорных текстов, следование сказовой или молитвословной модели стиха (акцентирование конца стихотворной строки или ее начала) отражает двойственность происхождения этого жанра, соединяющего в себе элементы письменной (книжной, апокрифической) и устной (народной) поэтической традиции.

* * *

Совместное действие и сложение разных ритмических импульсов в текстах заговоров создает своего рода инерцию ритма и порождает нанизывание одинаковых форм, моделей и конструкций, которое служит дополнительным средством «связывания» текста внутри отдельных блоков и фигур и между ними. Рассмотрим основные виды и проявления этого инерционного механизма.

1. «Таксономическая» инерция (перечислительные формулы)