Образ мира в тексте и ритуале

По белорусскому преданию, «на пачатку сьвета былі такіе людзі аграмніс-тые, што ідзе сабе праз лес, возьме за верх аграмністаю сосну, вырве з кареньмі і падпіраецьсе як кіям» [Federowski 1897: № 783]. Или: «Кажуць, што людзі перэд намі такіе былі велізные, што цяперашние наэт ім да калена ні дасталі б. Кажуць, найглыбейшые рекі ім ні глыбей як да калена былі. I ix голавы, кажуць, былі як цабры велізные» [там же: № 785]). В Речицком Полесье рассказы о великанах изобиловали красочными подробностями:

Велікан ета такі велікі чалавек, вышей лесу, галава ў его такая здаравенная, як разрез (большая кадка. – С. Т. >, а ногі бы наче сохі у гумне багатыра. Міз зубамі ён карпаў сахаром, тым што цепер накідаюць гной на калёса; козы з носа выцягаў клюкаю. Калі треба было зрабіць кавеньку, дак ён вырве з кареннем берозу, такую, як на рагач, ножыкам абцеребіць галле, пакіне аднаго кореня дай гатова кавенька. Кажуць, што ешче даўней, перед патопаю жылі ешче болыные веліканы (…) Кажуць, што людзі будуць радзіцся ўсё меныные да меныные, а перед самым канцом сьвета стануць такіе маленькіе, што дванаццать чалавек ў адной печы памесьцяцса і будуць ўсе разам хлеб малаціць.

[Pietkiewicz 1938: 79]

Связанный с темой великанов мотив чередования поколений людей разного калибра может относиться как к временному, так и к пространственному плану. Чаще всего великанами считали пралюдей, а карликами – будущих людей, которые сменят теперешних. У восточных славян популярен рассказ о том, как первобытный великан встречает и воспринимает нового, «нашего» человека:

Адзін з тых велікалюдаў ішоў сабе аднаго разу, ажно спатыкае нашага чалавека конно едучы, так ні ведаўшы, што гэто за стварэніе, узяў его з канём на руку, прынёс да мацеры і пытае: «Мамо, што гэто за чэрвячок?» – «Гэто, кажа, ні чэрвячок, але людзі гэтакіе малые будуць, як мы паўмераем».

[там же: № 784]

В аналогичных украинских легендах великаны называют «наших людей» мышатами [Драгоманов 1876: 383]. В другом варианте рассказа отец объясняет сыну: «Нашо ужэ пакаленне гине, а гэто новые людзі, што на нашой галаве застануцьсе» [Federowski 1897: № 787].

Согласно болгарской легенде, последовательность была другая. Господь три раза переделывал людей: первые люди (жидове) были очень высокими и сильными, но когда спотыкались, то падали и умирали, поэтому Господь заменил их людьми помельче. Но те оказались столь малыми, что терялись в траве, и тогда они были заменены «средними» людьми, такими, какие живут до сих пор, потому что оказались наиболее пригодными для жизни [Георгиева 19936: 33–34]. По другим представлениям (белорусским), на небе (или на звездах и месяце) живут люди самые большие, а мы – поменьше, а под нами – совсем маленькие [Federowski 1897: № 1095].

В гуцульской легенде о потопе говорится, что великаны (велити) своими нечестивыми поступками навлекли на себя гнев Божий, и Бог

зіслав на велитів потопу, що в ній гет усе затопило си, лише Ной ні (…) він зробив ковч, а робив єго 7 років; тот ковч качьив си по водї, у него забрав Ной усего по парі; взьив і пару велитів (…) Иик уже потопа минула, віпустив Ной усу диханю з ковча, війшли і велити; від них розплодило си богато людей, а чим білше їх було, було жити тьижше, тому шо верства, то шо раз менча (…) З диханї, йика була у ковчи, наплодила си тота шо тепер є. Перед потопов була і диханя инша йик тепер; мож ше найти кости ї у землі.

[Шухевич 1908: 16]