Читаем Образ мира в тексте и ритуале полностью

Образ мира в тексте и ритуале

А небесный царь – над царями царь,Над царями царь, то Исус Христос;Акиян-море – всем морям отец…А кит-рыба – всем рыбам мати…Ердань-река – рекам мати.Сионская гора – всем горам мати…Кипарис-древа – всем древам отец…Плакун-трава – всем травам мати.Единорог-зверь – всем зверям отец…Ерусалим-град – всем градам отец.

[Кирша Данилов 1958: 274]

Таким образом, в этом стихе выражен главный смысл того культурного знака, который обозначен именем Иерусалим. Это прежде всего город par excellence или вообще локус, занимающий самую высокую позицию на шкале сакральности. Это город «посреди земли, в нем пуп земли», «среди свету белого» [Федотов 1991: 127], это центр мироздания. Отсюда постоянные эпитеты Иерусалима – «святой город», «славный город», «вышний град», «начальный град» и т. п. Роль Иерусалима как центра сакрального (мифологического) пространства отражена в полесском представлении о том, что в Иерусалиме никогда не заходит солнце: «Гэто у нас сонейко ходзiць кругом землi: та ўсходзiць, та заходзiць, а ну͡оч атдыхае, а ўЕрусалiме яно заўжды сьвiецiць, бо там жыўсам Хрыстос божы сын» [Сержпутоўскi 1930: 5]. О том, что сакральность локуса в народном сознании «производна» от сакральности совершившихся в нем событий, свидетельствует необычная формула одного из духовных стихов, в которой сами «локусы» – Иерусалим и Сион – призываются восхвалять Господа: «Похвали, Иерусалиме, Господа Бога, Сионе, восхвали Рожденнаго в тебе Иисуса Христа Создателя…» [Бессонов 5: № 424], тогда как обычно восхваляются сами Иерусалим и Сион (ср. «Святися, Иерусалиме, Иерусалиме честнейший!») [Бессонов 5: № 417]. Ср. также «формулу» одного из заговоров: «Есть у Христа град Ерусалем» [ВЗ: № 217].

Собственно «городская» семантика Иерусалима, пожалуй, отступает на второй план перед этим абсолютным общелокативным (в определенном смысле космологическим) значением, хотя в одном заговоре прямо восхваляется Иерусалим и «стены его», а в некоторых фольклорных текстах Иерусалим коррелирует с другими городами, претендующими на сакральный статус, такими как прежде всего Рим, затем Вавилон, Вифлеем, Царьград, Стамбул, Солунь, Москва, Новгород и др. (эти города могут замещать друг друга в сходных контекстах). Кроме того, Иерусалим как город входит в ряд иерархически упорядоченных «культурных» локусов «город – храм – престол» в противоположность другому, «природному» ряду «город – гора – дерево». Например, в одном белорусском духовном стихе представлен «городской» ряд:

А у городзе в РусалимеСтаиць косцел мурованый.Мурованый, побеляный.А у тым косцёле стоиць престол,А на престоле ляжиць Христос.

[Шейн 1873: 678, курсив мой. – С. Г.]

А вот пример «природного» ряда. В стихе «Сон Богородицы» говорится о том, что Богородица ночевала

Во граде ЕрусалимеНа той на горе ЕртекеПод святым под древом кипарисиным.

[Бессонов 6: № 606, курсив мой. – С. Т

Впрочем, нередко эти ряды не соблюдаются, и «городские» символы соседствуют с «природными»:

Во граде в ИерусалимеНа святом дереве кипарисеСтояла матушка апостольская церъква,В той апостольской церькви спалаМатушка Мария на престоле,Пречистая Дева непорочная.

[Бессонов 6: № 619, курсив мой. – С. Т.]

Это особенно характерно для заговоров, ср.:

Стану я, раб Божий (имярек), благословесь, пойду, перекрестесь, из избы в двери (…) взойду я на Сионскую гору, на святой Сионской горе Латырь-камень] на Латыре-камне стоит соборная апостольская церковь, в церкве соборной злат престол, на золоте престоле Михаил архангел туги луки натягает…

[ВЗ: № 211]

Или:

…На Сионских горах, на синих морях, на желтых песках, на тридесять ключах лежит бел камень гладк. На том камне стоит столб и Христов престол…