Образ власти в современных российских СМИ. Вербальный аспект

Учеными отмечается, что семантика каждой из бинарных оппозиций многоуровнева: каждая из них способна проецироваться на другую. Т.В. Цивьян так характеризует эту «многослойность»: «Высокие — не только гора, но и социальное положение человека…» [Цивьян 2006: 13]. Предпосылкой соотносительности бинарных оппозиций может быть многозначность (как: «высокий»), а также тот тип дискурса, к которому данные оппозиции принадлежат. Для политического дискурса базовой, по мнению Е. И. Шейгал, является оппозиция «свои/чужие» [Шейгал 2004: 112]. Поэтому понятийно-аксиологическая оппозиция «власть хорошая»/«власть плохая» осмысляется в текстах массмедиа в категориях «свой/чужой» (Отметим, однако, сразу, что применительно к власти представление «свой» уместно и актуально только в обществе демократического типа и не соотносится с властью в монархическом и тоталитарном государствах). Способом, обеспечивающим эту идентификацию, прежде всего является выбор слова (подробно об этом см. ниже, Глава II. Вербальные составляющие образа власти (ВСО), с. 67). Маркерами близости/чуждости в смысловом пространстве «власть» прежде всего становятся: а) вовлеченные в это пространство и названные словами явления, предметы, действия, качества в их соотнесенности с общенациональными оценочными стереотипами; б) способы их обозначения; в) формы имени собственного; г) эмоциональные и оценочные коннотации. Например, разнообразные шутливые номинации Ю.М. Лужкова в годы его пребывания на посту мэра Москвы являлись проявлением дружеской симпатии: «Царь-кепка» (указание на любимый головной убор бывшего мэра); «Больше лужков, парков и скверов!» (плакат, сообщающий о планируемых мероприятиях по благоустройству Москвы); «Красуйся, град Лужков!» (радио «Говорит Москва», 16.09.06). Наоборот, существительные мигалки, спецномера — артефактные детали в материалах о дорожных привилегиях депутатов Государственной думы — стали маркером чуждости.

1.1.7. Оппозиция «народ / власть» (синонимично: «население / власть»). Ее соотнесенность с бинарной оппозицией «свой/чужой»

Существительное народ в качестве обозначения первого компонента оппозиции давно принято в большинстве лингвистических исследований по языку массмедиа. См., например, статьи Е.И. Шейгал, Т.А. Воронцовой, Н.И. Клушиной в фундаментальной коллективной монографии «Язык СМИ и политика» [Шейгал 2012: 133–134; Воронцова 2012: 599; Клушина 2012: 262]. Однако то значение существительного, которое актуализируется в данном случае, на наш взгляд, требует уточнения: в толковых словарях современного русского языка оно не сформулировано достаточно четко. См., например, в «Большом толковом словаре русского языка» под редакцией С.А. Кузнецова: Народ — «1. Население той или иной страны… 3. Основная трудовая масса населения страны» [Большой толковый словарь русского языка 2001:597]. Такие же толкования содержит «Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный» Т.Ф. Ефремовой и другие издания. Здесь неясно, чем народ противопоставляется власти как общественно-политическому институту: ведь власть — это часть населения, и тоже трудового. Только в «Большом современном толковом словаре русского языка» 2012 года к слову народ в значении 3. дается антоним: словосочетание: «господствующая или правящая элита» [https://slovar.cc/rus/tolk/56426.html].

В приводимой словарями сочетаемости существительного народ и в ассоциативных связях этого существительного: трудовой народ, выйти из народа (вспомним: «Вышли мы все из народа, дети семьи трудовой…» — Л. Радин) заявлена и оценочность, в российском сознании традиционно положительная, на фоне которой власть оценочно не маркирована и, следовательно, находится ниже на аксиологической шкале. Аксиологические характеристики предполагают, таким образом, и решение оппозиции «свои/чужие»: народ — это, безусловно, свои, а власть — неизвестно: свои или чужие.