Образ врага

– Господин Кантор, по какому праву нас задержали? Мы можем опоздать на самолет. – Алиса старалась, чтобы голос не дрожал, хотя, в общем, это не имело значения.

– Госпожа Воротынцева, к нам поступило сообщение, что вы нарушили правила дорожного движения, превысили скорость на трассе.

– Я ничего не нарушала.

– Нет, вы нарушали. Вы превысили скорость. Вас останавливал полицейский?

– Да. Но я не поняла, чего он от меня хотел. Я плохо говорю по-английски, а он не знал русского. Мы с ним так и не нашли общего языка.

– Можно взглянуть на ваши водительские права?

Алиса протянула ему маленькую пластиковую карточку с цветной фотографией.

– Ну вот, международные права вам были выданы в девяносто четвертом году. Водитель с четырехлетним стажем не может не знать: если его останавливает дорожная полиция, это означает, что он нарушил. А за нарушение положено платить штраф. Что же вам не ясно? Даже если бы полицейский говорил с вами по-китайски, вы обязаны были заплатить.

– Я предлагала ему деньги.

– Штраф платят по квитанции. Вы предлагали взятку. Между прочим, это преследуется по закону.

– Хорошо, допустим, – вздохнула Алиса, метнув взгляд на настенные электронные часы, – и сколько полагается платить по вашим законам за превышение скорости?

– Сумма обозначена в квитанции.

– А разве мне ее выдали? – спросила она удивленно.

– Разумеется, – кивнул полицейский, – если пришли сведения о штрафе, значит, вам должны были выдать квитанцию. Без нее банк не примет у вас деньги.

– Мне пытались всучить какую-то бумажку. Однако я не читаю на иврите. И плохо говорю по-английски. Я вообще не поняла, чего хотел от меня полицейский на шоссе. Мало ли, может, это был переодетый грабитель? У вас здесь полно бандитов, террористов…

– Госпожа Воротынцева, – жестко произнес Кантор, – вы нарушили закон и должны заплатить штраф. Сумма составляет тысячу шекелей. Пока вы не заплатите, мы не можем выпустить вас из страны.

– Но вы понимаете, что это абсурд? Если и было небольшое превышение скорости, то оно никому ничем не угрожало. Пустая трасса, и, кстати, никаких знаков ограничения на том участке, где меня остановили, не было. Ни в одной стране мира нет таких огромных штрафов за незначительные нарушения. Тысяча шекелей – это больше трехсот долларов. У меня просто нет сейчас такой суммы. У меня только двести долларов на кредитной карточке. – Она вытащила кредитку из сумки. – Вот, возьмите, снимите в качестве штрафа всю наличность.

Алиса говорила очень медленно, во рту пересохло, язык стал наждачным и еле шевелился. На стене, над головой молодого человека, электронные часы показывали, что до отлета осталось час сорок минут.

– При всем желании я этого сделать не могу. Штраф принимается только наличными и только по квитанции.

– Ну хорошо, – кивнула Алиса, – вы не можете выпустить меня из страны. У меня нет ни квитанции, ни достаточной суммы. Что дальше? Мы с сыном будем жить в аэропорту Бен-Гурион? Мы опоздаем на самолет, пропадут билеты. Денег, чтобы купить новые, у меня нет.

– Вы нарушили и должны заплатить, – сказал молодой человек.

– Повторяю, я ничего не нарушала. Если вы хотите получить от меня деньги, – пожалуйста, я сниму всю наличность с моей кредитной карточки и заплачу.

До отлета самолета осталось час тридцать пять.

– У вас есть знакомые в Израиле, с которыми вы могли бы связаться? – В черных глазах молодого человека мелькнуло что-то, похожее на сочувствие. – Будет достаточно, если кто-то поручится за вас, возьмет на себя обязательство оплатить недостающую часть суммы.

Алиса задумалась. В кармане лежала визитная карточка сотрудника посольства США. Назвать его имя? Или позвонить самой: «Простите, мистер Баррет, вы не могли бы одолжить мне сто долларов?»

Невозможно обращаться с такой просьбой к малознакомому человеку. Стыдно. Конечно, потом можно перевести деньги на его счет из Москвы через банк. Но в любом случае на самолет они опоздают. Билеты можно сдать не позже чем за час до отлета, и то вернут лишь пятьдесят процентов стоимости. Скоро уже не останется этого часа. Стало быть, придется просить не сто, а почти тысячу на билеты. Причем не факт, что удастся взять билеты на завтра. Придется где-то ночевать, чем-то питаться сутки, а может, и двое, и трое суток… О Господи, ну что за бред, в самом деле!..

И вдруг Максимка, который все это время сидел, сжавшись в комок и глядя в пол, встрепенулся, вскочил и радостно крикнул:

– Бренер! Сережа Бренер! Он живет здесь, в Тель-Авиве!

В комнате стало тихо. Молодой человек сверлил Алису глазами. Она заметила, что он весьма нервно крутит в пальцах почти выпотрошенную сигарету.

– Кто такой Сережа Бренер? – спросил он наконец, и на лице его при этом было написано полнейшее равнодушие.

– Да, у меня действительно есть знакомый в Тель-Авиве, Сергей Натанович Бренер. Но я не знаю ни адреса, ни телефона. Мы не виделись двадцать лет.