Образование древнерусского государства

О болгарском элементе в салтово-маяцкой культуре говорит наличие общих черт между ее вещественными памятниками и вещественными памятниками древней столицы дунайских болгар Абобы. Абоба, ранее называвшаяся Плисков (отсюда и ее название Абоба-Плиска), была болгарской столицей до того, как ею стала Великая Преслава, т. е. Абоба-Плиска существовала в VIII–IX вв. и позднее, но с X в. ее значение пало. Абоба-Плиска представляла собой в древности огромный лагерь кочевников, аспаруховых болгар, громадный «хринг». Внутри его обнаружены каменные здания, сложенные из кирпичей, аналогичных кирпичам городищ салтово-маяцкого типа, укрепления, остатки деревянных строений, церквей и т. д.[401] Памятники материальной культуры Абобы-Плиски имеют много общего с предметами из раскопок салтовских городищ. Особый интерес представляют знаки на кирпичах, характерные для салтово-маяцких городищ и для Абобы-Плиски и абсолютно аналогичные[402]. Болгарское происхождение знаков на кирпичах Абобы-Плиски, равным образом как и принадлежность к болгарам ее населения, не вызывают сомнений. В силу указанного, предположение о савиро-болгарском происхождении создателей салтово-маяцкой культуры несомненно является вполне обоснованным.

Мы не представляем себе полукочевых обитателей лесостепной полосы VIII–X вв. живущими изолированно от своих ближайших соседей — славян. Не случайно обилие находок вещей салтово-маяцкого типа далеко за пределами городищ. Находки отдельных вещей салтовского типа и даже целых их комплексов были сделаны на гораздо более обширной территории, чем территории городищ. В нее вошли Полтавская, Черниговская, Харьковская, Курская, Сумская и Воронежская области[403]. Последнее обстоятельство свидетельствует о тесной связи между славянскими племенами Днепровского Левобережья, Донца и Дона и населением городищ салтово-маяцкого типа в VIII–IX вв., что особенно характерно для юго-восточных рубежей расселения русских племен и могло быть результатом торговых отношений, взаимных встреч и влияний.

Не случайно также исчезновение одновременно, в X в., салтово-маяцкой культуры с ее поселениями, городищами и могильниками и раннеславянских городищ IX–X вв. на среднем течении Дона, известных по замечательному Борщевскому городищу. Их постигла одна и та же участь. Запустение городищ салтово-маяцкого типа и славянских городищ Среднего Дона, относящееся к концу X в., было обусловлено вторжением новых масс кочевников, снявших с места полукочевое население лесостепной полосы, легко вернувшееся к кочевому образу жизни, и отбросивших его дальше, на юг и запад, а частично, быть может, и на север.

Еще задолго до черных клобуков в гущу славянского земледельческого оседлого населения Левобережья проникают савиры — «черные болгары». Могилы северянской знати X в., как это показали раскопки Д.Я. Самоквасова, заполнены вещами северокавказского происхождения или сделанными по типу известных вещей из могильников Кобанского, Чми, Балты. «Слово о полку Игореви», приводя имена знаменитых черниговских «былей», по сути дела, перечисляет тюркские имена. Все эти Шельбиры, Ольберы, Ревуги, Татраны являются несомненно тюрками, но столь давно уже русифицированными, что их все считали русскими. Считал и автор «Слова». Это — не черные клобуки, позднейшее тюркское население, оседающее в XI–XII вв. на территории Южной Руси. В Черниговщине их знали под иными именами: «торки», «свои поганые», «коуи». Последних и упоминает «Слово о полку Игореви», считая их подданными русских князей, но отделяя от русских. Черниговские «были» с тюркскими именами — старое, именитое черниговское боярство. По-видимому, это и были остатки славянизированной болгарской знати того же происхождения, что и знать Салтова, Маяцкого и других им подобных городищ. Сам термин «быль» уводит нас, с одной стороны, в Дунайскую Болгарию, где он был заимствован местным славянским населением у аспаруховых болгар, с другой — в Орхоно-Енисейский край, основной очаг этногенеза тюрок, где термин «быль» встречается еще в уйгуро-орхонских надписях в смысле «сановник», и, наконец, с третьей — в Венгрию, где, по-видимому, он обязан своим появлением одному из племен хазар — кабарам[404].

Связи салтово-маяцкого населения с Дунайской Болгарией и Кавказом, установленные по археологическим данным, глубокие традиции их, уходящие в скифо-сарматский и Древнетюркский мир, позволяют сблизить по восходящей линии савиров, болгар (конкретно — черных болгар) и ясов наших летописей, продолжающих населять так называемые «половецкие города» степей в XI–XII вв. (Шарукань, Балин, Сугров, Чешуев, да и сам Саркел, Белую Вежу), населять их вместе с русскими, и даже уступая им место, оставаясь христианским островком среди язычников-половцев, островком земледельческого оседлого населения среди степняков-скотоводов, кочевников. В то же самое время эти же материалы дают нам возможность констатировать большое влияние населения городищ салтово-маяцкой культуры на быт и культуру южных племен славян Днепровского Левобережья.