Образование древнерусского государства

Еще А.И. Соболевский считал возможным говорить о связи термина «Шельбиры», как назывались «были» «Слова о полку Игореви», с наименованием «Савиры». Он указывает:

К нему (т. е. к имени «Шельбир». — В.М.) по звукам близко название "сабиры" — у Приска Панийского и других византийских авторов. Стефан Византийский говорит о народе Понтийской области "сапирах", ныне называемых "сабирами".

Взаимопроникновение славянских и болгарских элементов и перевоплощение саваров в черных болгар кажется, таким образом, установленным.

Тем более становится понятным, если принять во внимание эти древние связи, идущие от глубин скифо-сарматского и гунно-болгарско-хазарского мира, более поздние влияния, скрещения и миграции уже в киевские времена.

В летописные времена славяне южных поселений по Донцу и Дону сталкивались с другими обитателями лесостепи — ясами. В них не следует обязательно усматривать только иранских алан-осетин («ирон»), ибо, например, сами себя осетины не называют ни ясами, ни аланами, а, наоборот, называют «ассами» («ассы») потомков древних черных болгар — балкарцев.

Принимая во внимание наличие болгарского элемента среди населения городищ салтово-маяцкой культуры и савиро-болгаро-аланский характер вещественных памятников Северного Кавказа, возможно предположить, что «ясы» наших летописей не только и не столько аланы, осетины, сколько болгары, и именно — черные болгары. Болгары издавна оседали на территории лесостепной полосы, на левом берегу Днепра. Обитатели городищ салтово-маяцкой культуры — болгары — проникали в среду славян очень давно, еще в IX в., в долетописные времена. Этим объясняется то обстоятельство, что летописец ничего не говорит о вторжениях кочевников в русские земли до появления угров (венгров) под Киевом. Русские начальные летописи начали создаваться тогда, когда уже исчезли всякие воспоминания о проникновении «ясов» — болгар в среду славян, равно как и обратное продвижение славян в лесостепи, в районы распространения салтово-маяцкой культуры. Летопись упоминает об уграх; она помнит, как они шли «мимо Киев горою»; знает Угринов и Торчинов среди русских дружинников и бояр, но не знает болгар, ибо их проникновение в среду славян произошло не только не на памяти летописца, но и даже не на памяти тех, чьи предания послужили ему канвой для повествования.

Это было еще в доугорские, довенгерские времена, до того, как славяне столкнулись с мадьярами, т. е. до 20–30-х годов IX в. Этим и объясняется умолчание о болгарах нашей летописи, довольно много говорящей о венграх.

Связи между славянским населением лесостепной полосы Левобережья и городами болгаро-хазарской знати в бассейнах Дона и Донца покоились на торговле, политическом влиянии и культурных сношениях.

Оседание в лесостепной полосе, на пограничье с южными поселениями славян, определенной части племен и определенных социальных групп болгаро-хазарского мира не сопровождалось опустошительными походами или военными вторжениями в русские земли. «Ясы» не были «обрами», и владычество хазарского кагана резко отличалось от тирании аварского хана. В противном случае народная память отметила бы новое иго, запомнила бы тех, кто наложил его на русские племена. Но этого не произошло и не могло произойти. Если даже предположить, а это весьма возможно, что некоторые из владельцев дворов-замков выступали в качестве тудунов хазарского кагана, собиравших для кагана дань с соседних славянских племен по «щьлягу» или «по белей веверице», от «дыма» или «от рала», то, учитывая небольшой размер дани, мы можем считать, что такого рода даннические отношения при сохранении неприкосновенными быта славян и их племенных объединений, их хозяйства, их родоплеменной знати не могли создать хазарам на Руси ту славу, которой заслуженно пользовались авары.

Отсюда, из городков Донца и Дона, шли на север, к славянам, не только воины за данью, но и товары, предметы ремесленного производства и т. п. Отсюда распространялись на юге Руси навыки ремесленной выучки, начатки специфической хазарской восточной культуры. Через посредничество этих центров устанавливались связи с рядом районов Хазарии, через них прокладывались пути на юг и юго-восток, приведшие к походам Святослава на ясов и касогов, на Саркел, через них устанавливались торговые связи с Северным Кавказом. И не все ли это привело к тому, что уже Игорь распространил свое влияние на области, соседящие с землями черных болгар, «царь русов Хальгу» появился в Самкерце, и вскоре на обоих берегах Керченского пролива раскинулось русское Тмутараканское княжество, Саркел стал русским городом, а в устье Дона вырос город Ρώσια?