Образование древнерусского государства

Тем не менее обстоятельства жизни летописного Олега остаются невыясненными, сообщаемые о нем сведения неточны и сбивчивы. Хронология этой части летописи не является достоверной. Нам известна только одна достоверная дата, связанная с именем Олега, — 911 г., год заключения договора Олега с Византией.

Найденный Шехтером в Кембриджской библиотеке документ на древнееврейском языке переносит деятельность Олега — Хальгу (Хельгу) во времена царствования византийского императора Романа Лекапина, на годы, последовавшие за смертью летописного Олега. Датировка смерти Олега в разных летописях различна, могилу Олега летописи указывают в трех разных местах и т. д. Все эти противоречия заставляют нас особенно осторожно подойти к рассмотрению вопросов, связанных с деятельностью Олега, и, отбрасывая бесчисленные точки зрения, высказанные в литературе по поводу Олега, непосредственно перейти к рассмотрению источников.

«Повесть временных лет» сообщает о том, что Рюрик в 879 г. «предасть княженье свое Олгови, от рода ему суща»[471]. Но древняя короткая редакция летописного рассказа, помещенного в Новгородской I летописи, называет Олега воеводой Игоря[472]. И это, пожалуй, ближе к действительности, так как регентство Олега, правившего за малолетнего Игоря, регентство, длившееся больше 30 лет, вызывает сомнения. Возможно, что Олег был вполне самостоятельным князем, когда-то действительно выступавшим воеводой Рюрика или даже Игоря, но впоследствии «приявшим» власть в свои руки и в угоду династической концепции единства «Рюрикова дома», проводимой летописцем, превращенным в родственника Рюрика, опекуна или воеводу малолетнего Игоря[473].

Под 882 г. в «Повести» помещен рассказ о походе Олега на юг.

Поиде Олег, поим воя многи, Варяги, Чюдь, Словении, Мерю, Весь, Кривичи, и приде к Смоленьску с Кривичи, и прия град, и посади мужь свои; оттуда поиде вниз, и взя Любець, и посади мужь свои. И придоша к горам х Киевьским… И приплу под Угорьское…[474]

Далее следует рассказ о том, как Олег, спрятав своих воинов, направил гонцов к Аскольду и Диру, заявив им, что он — гость и идет «в Греки», прося их явиться на берег. Когда Аскольд и Дир пришли к Олегу, он обвинил их в узурпаторстве, заявив: «аз есмь роду княжа», указал им на сына Рюрика Игоря, и по приказу Олега оба киевские князя были убиты.

Рассказ об убийстве Аскольда и Дира Олегом, как мы уже видели, заключает в себе ряд неточностей и не может считаться достоверным.

Не говоря уже о дате, которая вряд ли может быть принята на веру, так как датировка большинства событий из рассказа «Повести временных лет» до середины X в. не может считаться достоверной, рассказ летописца содержит в себе много противоречий, а именно: убийство Аскольда и Дира происходит по приказу Олега («Повесть»), а по другим летописям инициатором расправы с киевскими князьями был сам Игорь (Новгородская I летопись); Аскольд и Дир убиты одновременно, что, как уже было указано выше, вызывает сомнение; Олег проплывает мимо Киева под Угорское, хотя, казалось бы, плывя вниз по течению Днепра, с севера, он должен был бы остановиться у Киева, и т. д.

Все эти неточности и противоречия в рассказе летописца привели к тому, что некоторые исследователи поставили под сомнение самый поход Олега с севера на юг (М.С. Грушевский), другие же выводили Олега с юга, делая его князем Черноморско-Азовской Руси, поднявшимся к Киеву вверх по течению Днепра (В.А. Пархоменко).

В связи с этим необходимо остановиться на оценке «Повести временных лет» и Новгородской I летописи как источников для изучения истории Древней Руси конца IX и начала X в. В нашей литературе за последнее время были высказаны две диаметрально противоположные точки зрения: В.А. Пархоменко и Б.Д. Грекова.

В своей статье «Характер и значение эпохи Владимира, принявшего христианство» В.А. Пархоменко замечает, что только «…с эпохи Ярослава, так называемого Мудрого, начинаются действительные "припоминания летописцев"», а что касается событий X в., не говоря уже о IX в., то на них «наш древнерусский книжник второй половины XI и начала XII в. смотрит сквозь призму легенд, песен, сказаний, туманных и отрывочных данных», и ряд исторических деятелей, упоминаемых в древнейшей части летописания, являются эпическими личностями[475].

Совершенно иной взгляд был высказан Б.Д. Грековым.

Развертывая на основе летописных сообщений свою концепцию начала Русского государства, Б.Д. Греков заявляет: