Образование государства

Алексей сел на коня, чтобы выполнить обещание, когда мятежники явились перед ним таким образом подкрепленные. Он уже не был теперь без защиты. Были собраны два полка стрельцов; наемные полки, стоявшие в столице, прибыли им на подмогу. Нисколько не испугавшись такой силы, которую они могли считать неопасной после победоносных мятежей 1648 года, гилевщики говорили как господа положения: – Не проливай напрасно христианской крови, православный царь! Мы решили наложить руку на изменников, и если ты их не хочешь выдать, мы, как когда-то, возьмем их у тебя!

И, сопровождая эти слова угрожающими жестами, они подняли кверху дубины и сабли. Вот в каком положении очутился второй представитель династии Романовых!

Но он видал виды, он мог легко оценить силу противников, с которыми теперь встретился. Царь подал знак, и в несколько минут входы ко двору были очищены. Сотня беглецов потонула в соседней реке; еще больше было убито стрельцами, и тысячи были арестованы.

По времени и по месту последовавшие репрессии кажутся еще довольно мягкими. Капитан князь Кропоткин, присужденный к кнуту и к ссылке, мог считать, что хорошо отделался. Среди двенадцати приговоров к разным наказаниям и ста четырех приказов о ссылке, постигших по большей части военных, документы не указывают ни одной смертной казни.

Алексей испытал, однако, сильное потрясение, и царица более года чувствовала последствия этого события. Но их ожидало еще более тяжкое испытание.

С согласия государя Никон принялся выполнять программу своей патриаршей деятельности в том виде, как он ее определил, согласившись принять наследие Иосифа. С большим самообладанием он принялся выполнять обширный ряд реформ, вызывая при этом сильное сопротивление и даже возбуждая, или, вернее, ускоряя (так как причины его коренились в прошлом), одно из самых страшных вероисповедных восстаний, которое когда-либо происходило на памяти истории, – это был раскол. История его происхождения и развития требует особого внимания. Уже много лет, опираясь на своего августейшего друга, Никон высоко держал голову перед своими противниками, энергия которых равнялась его собственной. И это обоюдное согласие духовного и политического вождя империи, гарантированное взаимною привязанностью, закрепленное самыми торжественными обещаниями, казалось, обещало им верную победу, как вдруг оно оборвалось при обстоятельствах, придавших этому конфликту особую важность ввиду дальнейших отношений двух властей, здесь встретившихся.

Глава IV Царь и патриарх

1. Никон

Помимо той реформаторской работы, с которой связано имя этого последнего из великих вождей московской школы, фигура его настолько интересна, драма, которой после долгих лет напряжения закончилась его блестящая карьера, его процесс и в результате изгнание составляют такую любопытную страницу в истории нации, что мы должны остановиться на ней несколько подробнее.

Аввакум любил указывать на то, что отец Никона был черемис, а мать татарка. Являясь в свое время предметом спора между противниками и защитниками реформатора, его финское происхождение не оставляет уже в настоящее время никакого сомнения. Но ни физически, ни нравственно эта личность не обнаруживает никаких черт, свойственных этой слабосильной и холодной расе. Никон представляет собой гиганта. Увидя его в первый раз в 1663 году, грек Паисий Лигарид был поражен его животным видом, огромным ростом, громадною величиною головы, черными, несмотря на его шестьдесят лет, волосами, низким нахмуренным лбом, густыми бровями фавна, длинными ушами сатира и грубым голосом многоречивого спорщика.

Увлеченный пристрастием, этот свидетель мог, без сомнения, перенести свою недоброжелательность на обрисовку портрета, но общее сходство его с оригиналом, во всяком случае, подтверждается также иными источниками. Другой грек, которого можно менее подозревать во враждебном чувстве, Павел Алепский, рисует патриарха остающимся за столом от полудня до полуночи и служащим заутреню прямо после попойки, не обнаруживая при этом и тени усталости.

У Никона было больше темперамента, чем интеллигентности или знания, и, едва отесанный довольно поверхностным религиозным воспитанием, очень мало просвещенный поспешным чтением, ум его оставался невежественным. Его властный и смелый характер, сильная любовь к деятельности и к борьбе, соединенные с некоторой ловкостью и с большим талантом рисовки, – вот что обеспечило ему прием в качестве драгоценного соратника в среду образованных и предприимчивых людей, где нашла себе очаг среди приближенных Алексея идея о религиозной реформе, которую он потом призван был осуществить. Рассматривая выполненную таким образом работу, мы увидим, что инициаторы ее ошиблись в выборе главного работника, так как это орудие, гораздо менее послушное, чем они воображали, не замедлило ускользнуть из их рук, и реформа, законченная без них и помимо них, должна была повлечь за собою их гибель.

В. Г. Шварц. Патриарх Никон в Новом Иерусалиме