Образование Маленького Дерева

— Кажется, я что-то забыл, но что это такое, никак не припомню.

Я знал, что это такое, но ничего не говорил. Мистер Вайн почесывал голову и перебирал пальцами бороду. Дедушка совсем не помогал ему вспомнить. В конце концов мистер Вайн смотрел вниз, на меня, и говорил:

— Может быть, ты, Маленькое Дерево, поможешь мне вспомнить, что это такое?

Я ему говорил:

— Да, сэр. Скорее всего, вы забыли, что принесли что-то в кармане.

Мистер Вайн так и подскакивал в кресле, хлопал себя по карману и говорил:

— Убей меня бог! Спасибо, Маленькое Дерево, что ты мне напомнил. Я становлюсь такой старый, что совсем ничего не соображаю.

Что было верно.

Он вытаскивал из кармана красное яблоко, и оно было больше всех яблок, которые росли в горах. Он говорил, что где-то его нашел и подобрал, а теперь собирается выбросить, потому что не любит яблок. Я всегда ему говорил, что согласен освободить его от яблока. Я был готов поделить яблоко с бабушкой и дедушкой, но они тоже не любили яблок. А я их как раз любил. Косточки я сохранял и сажал вдоль берегов ручья, желая вырастить побольше деревьев, которые будут приносить такие же яблоки.

Он все время забывал, куда девал свои очки. При работе над часами он сдвигал очки на кончик носа. Стекла очков соединялись проволочкой, и дужки, которые надевались на уши, были обернуты кусочками ткани.

Он прекращал работать и поднимал очки на лоб, чтобы поговорить с дедушкой, а потом не мог их найти, когда хотел вернуться к работе. Я-то знал, где его очки. Он шарил руками по столу, смотрел на бабушку и дедушку и говорил:

— Где же, убей меня бог, мои очки?

Они с дедушкой и бабушкой переглядывались и ухмылялись друг другу, чувствуя себя глупо, потому что не знали, где очки. Я показывал ему на лоб, и мистер Вайн хлопал себя по голове, изумленный тем, что очки у него на лбу.

Мистер Вайн говорил, что не смог бы чинить часы, если бы не было меня, чтобы помочь ему найти очки. И точно: не смог бы.

Он научил меня определять время. Он переводил стрелки часов в разные позиции и спрашивал меня, сколько времени они показывают, и смеялся, когда я ошибался. Очень скоро я определял время без ошибок.

Мистер Вайн сказал, что я получаю хорошее образование. Он сказал, что едва ли найдется еще какой-нибудь ребенок моего возраста, который знает о мистере Макбете и мистере Наполеоне или изучает словари. Он научил меня считать.

Благодаря нашей с дедушкой работе я уже умел немного считать деньги, но мистер Вайн вынимал листок бумаги и карандаш и записывал числа. Он показывал мне, как записывать числа и как их складывать, вычитать, умножать. Дедушка сказал, что я разбираюсь лучше всех, кого он видел в жизни, по части чисел.

Мистер Вайн подарил мне карандаш. Он был длинный и желтый. Его нужно было затачивать определенным способом, чтобы грифель не становился слишком тонким. Если сделать грифель слишком тонким, он сломается и придется затачивать заново, отчего карандаш расходуется напрасно и без всякой пользы.

Мистер Вайн говорил, что способ затачивать карандаш, который он мне показал, это бережливый способ. Он сказал, что есть разница между скупостью и бережливостью. Если человек скуп, он так же плох, как некоторые дельцы, которые поклоняются деньгам, а не применяют по назначению. Он сказал, что если человек становится таким, деньги делаются его богом, и ничего хорошего из всего этого не выходит.

Он сказал, что если человек бережлив, он применяет деньги по назначению, но в обращении с ними не неряшлив. Мистер Вайн сказал, что одна привычка ведет к другой, и если эти привычки плохие, у человека складывается плохой характер. Если человек неряшлив в обращении с деньгами, тогда он будет неряшлив и со своим временем, неряшлив в мыслях и, можно сказать, практически во всем остальном. Если все люди станут неряшливыми, политики увидят, что могут захватить власть. Они подчинят себе неряшливый народ, и очень скоро у него появится диктатор. Мистер Вайн сказал, что бережливые народы никогда не захватывают диктаторы.

Мистер Вайн был о политиках такого же мнения, что и мы с дедушкой.

Бабушка обычно покупала у мистера Вайна нитки. Маленькие катушки ниток стоили никель за пару, и еще были большие катушки, которые стоили никель штука. Еще иногда она покупала пуговицы, а однажды купила отрез красной ткани с цветами.

В сумке были всевозможные вещи: ленты всех цветов, красивые ткани и чулки, наперстки и иглы, маленькие блестящие инструменты. Я садился на корточки перед сумкой мистера Вайна, когда он раскрывал ее на полу, и он поочередно вынимал из нее предметы и рассказывал мне, для чего они предназначены. Он подарил мне счетную книгу.

В этой книге был записан весь счет и были приведены подробные объяснения. Это было для того, чтобы я мог продолжать учиться считать весь оставшийся месяц. Каждый месяц я продвигался так далеко вперед, что, когда приходил мистер Вайн, он только диву давался.