Образы души. Шаманизм и системные расстановки

Во вневременности становятся видны духи-помощники. Когда ум перестает привычным образом себя занимать, могут лучше открыться органы чувств – сначала для физического внешнего мира, а потом и для духовных уровней. Чтобы шаман наверняка мог видеть мир духов, по достижении состояния транса многие церемонии проводятся по большей части в темноте. Тогда глаза шамана не отвлекаются на физический мир. Если во время церемонии все же нужен свет, например ассистенту для выполнения его задач, то, чтобы защитить глаза от света, шаман может надеть на них повязку.

В то же время непрерывные удары в бубен и пение обеспечивают переизбыток акустических впечатлений, благодаря чему состояние транса у шамана становится еще глубже. Тогда через какое-то время в темноте возникают образы. Разум, когда он на протяжении некоторого времени подвергается громкому, монотонному звуку бубна, уже не в состоянии перерабатывать акустические раздражители. Тогда все может внезапно стать непривычно тихим либо шаман может услышать голоса или звуки, не имеющие отношения к ритуальным песнопениям. Иногда он слышит другие прекрасные песни. Именно оттуда, когда шаман находится в глубоком трансе и слушает звуки бубна, и берутся многие шаманские песни.

Эти спонтанные зрительные и слуховые галлюцинации являются знаком того, что происходит некоторое изменение сознания. Шаман учится существенно углублять и контролировать это состояние. В нем он может вести долгие и насыщенные беседы с духами-помощниками.

Чтобы войти в состояние транса, сибирские шаманы используют в том числе свой шаманский костюм. Когда шаман танцует в своем костюме, пришитые к нему железные колокольчики и подвески звенят так громко, что опять же возникает переизбыток слуховой информации. Кроме того, шаманский костюм весит от двадцати до тридцати килограммов, и танцевать с таким весом очень утомительно. Уже через несколько минут шаман устает, что является хорошей предпосылкой для того, чтобы прервать привычный поток мыслей.

Чем больше мы учимся управлять своим вниманием и задавать ему точное направление, тем больше мы переживаем вневременность, как если бы мы были связаны с настоящим и одновременно с неким аспектом внутреннего сознания, которое существует в любое время. Как будто какой-то своей частью мы постоянно пребываем во вневременности и наше внимание может быть связано с этим аспектом нас самих. Когда мы входим во вневременность, привычные способы мышления уступают место восприятию глубинных пластов истины, которые находятся под этими привычными паттернами. Можно непрерывно исследовать эти более глубокие слои, пока, наконец, не дойдешь до той точки, где есть только тишина.

В тишине вневременности существует наша душа, и во вневременности мы можем до какой-то степени это осознать. Покуда мы укоренены во вневременной части себя, нашей личности трудно влиять на наши мысли и чувства. Кроме того, в состоянии вневременности личность неспособна войти во внутреннее пространство нашего бытия, где можно найти нашу душу. Личность может только остановиться на пороге в это пространство, заглянуть за дверь и таким образом, возможно, получить некоторое представление о внутренних процессах. Но войти в это пространство она не сможет никогда.

Вневременность – это не только состояние сознания, но еще и переживание внутреннего пространства, в котором можно найти и познать душу. Все, что мы переживаем в состоянии транса, в этой вневременности, может сохраняться в этом особом месте – в нашей душе. Один из важных принципов в понимании и проведении шаманских исцелений заключается в том, что целительные образы, которые возникают во время ритуала, должны храниться не в личности, а в душе. Тогда они вне досягаемости для привычных паттернов мышления.

Представление о том, что воспоминания сохраняются либо в личности, где они оказываются во власти обычного образа мышления, либо во вневременном пространстве, которое является частью души и где они остаются невредимыми, легко понять на следующем примере: вы возвращаетесь домой после фантастического отпуска и показываете друзьям и родным фотографии особенных событий, которые там произошли. Чем чаще вы показываете фотографии и рассказываете о том, что пережили, тем больше вы замечаете, что сами воспоминания потихоньку блекнут и заменяются некой историей. Чем чаще вы рассказываете о том, что было в отпуске, тем труднее по-настоящему почувствовать, как это было на самом деле. Чем больше вы рассматриваете фотографии, тем меньше остается визуальных воспоминаний. В результате истории и фотографии – единственное, что остается, а поначалу живые, ощутимые воспоминания исчезают.