Образы Италии

Неприятный «телесный» цвет и мелочность приема, как всегда, вызывают чувство неудачи — единственной неудачи в искусстве, которую претерпел античный мир именно в искусстве мозаики. Но впечатление это легко рассеивается в прохладных и строгих залах палаццо Барберини. Так пуст и заброшен этот дворец, что сам он кажется великой классической руиной. Стоит только времени прикоснуться к созданиям барокко, чтобы они сейчас же вскрыли кровное родство, связывающее их с делами императорского Рима. После феодальных властителей Лациума, воинственных князей Колонна, Орсини, Савелли и Конти, после бесчисленных междоусобных распрей, таких же разорительных для этих мест, как войны Мария, Суллы и Цезаря, явились новые фамилии — Барберини, Боргезе, Альдобрандини, Киджи, Памфили, — воскресившие в древней латинской земле мирное великолепие вилл и дворцов Флавиев и Антонинов.

Барберини купили Палестрину у обедневших Колонна в 1630 году. Кроме большого дворца потомки этого прославленного Бернини рода владеют виллой, расположенной в самом городе. Удивительный вид, — лучший вид Лациума и, следовательно, лучший вид во всей Италии, — открывается с ее террасы, уставленной античными фрагментами и усаженной вечнозелеными дубами. Он напоминает вид из Олевано, но только еще прекраснее поднимаются здесь грандиозные кулисы гор Вольсков и гор Альбано, обнаруживающие в прорыве между ними серебряную полосу моря.

Никогда нельзя забыть совершенства линий, очерчивающих острые вершины гор Вольсков и плавно круглящихся на пологом конусе Монти Альбани. В этом виде участвуют и безмерные пространства Кампаньи, в которых плывет голубой корабль Соракте. От Олевано Кампанья скрыта высокой горой, здесь же ничто не препятствует взору лететь над равниной, найти в ее живой ткани лесов, лугов, дорог, садов и селений маленькую точку, купол Святого Петра. И когда потом стоишь в Риме на Яникульском холме и опять видишь Кампанью и далекие силуэты гор за ней, то с какой вновь пробудившейся радостью узнаешь там знакомый очерк Рокка ди Каве, у подножья которой приютилась Палестрина и за которой Олевано обещает счастливейшие дни.

Корнето

Мало кто бывает в Корнето, расположенном рядом с Чивитавеккией на скучной железной дороге, ведущей из Рима в Пизу и Геную, вдоль тосканской мареммы. Между тем этрусские гробницы Корнето приближают нас более, чем что-либо другое, к величайшей из художественных тайн, к тайне греческой живописи. За исключением жалкой вотивной таблетки, найденной на Акрополе, за исключением остатков полихромии на иных метопах и на Сидонских саркофагах Константинопольского музея, до нас не дошло никаких следов того искусства, которое во мнении античных людей стояло наравне с искусством Фидия и Праксителя. Вся пытливость современных умов, вся дисциплина воображения, вся изобретательность новейших методов науки не раз безрезультатно бывали направлены к раскрытию этой прекрасной тайны истории. Усилия исследователей разбивались о почти полное отсутствие памятников. По теории Хельбига, стенная живопись Помпеи и Геркуланума, хотя и исполненная в большинстве случаев чисто ремесленным способом, должна была дать ключ к пониманию живописи более древних и счастливых искусством эпох, благодаря повторению сюжетов, композиций, отдельных приемов и даже техники. Критика отказывается теперь целиком принять это мнение. Нельзя считать доказанным, что помпейские мастера были прежде всего копиистами, своими слабыми средствами заботившимися о сохранении чрезвычайно древних традиций. Совершенно очевидно, напротив, что они, как и их товарищи, исполнявшие лепные работы, были прежде всего декораторами, питавшимися при этом традициями позднего эллинистического искусства, в особенности искусства Александрии. Кое-что могло, конечно, удержаться в их живописи от живописи V и IV веков, но их искусство столь же мало дает для суждения об искусстве Полигнота и Зевксиса, сколько дает современная акварель для суждения о Джоконде или, беря другой, более подходящий пример, сколько дает ремесленный образ из нынешнего иконостаса для понимания искусства Андрея Рублева.