Образы мифов в классической Античности

Из приведенного примера видно, что выбор нетривиального момента сопряжен с определенным риском. Несведущий зритель не представляет, что происходит, и поэтому полностью упускает суть. Ему неведомо, что колесницам скоро предстоит гонка, для него они, как и во множестве других случаев, просто средство передвижения, не больше.

Изображение не содержит никаких намеков на исход гонки, но она имела далекие последствия. Согласно большинству преданий, Пелоп победил благодаря хитрой уловке, за которую потом серьезно поплатился. Наложенное на него и его род проклятие[1]* дало материал для бесчисленных трагедий, в том числе связанных с судьбами Фиеста и Атрея, а также их сыновей Эгисфа и Агамемнона.

Иллюстрация события, предшествующего кульминации мифа, может произвести необычайное впечатление; однако это так же верно и для события, которое следует за кульминацией. Наиболее впечатляющий пример – одна из метоп храма Зевса в Олимпии (ил. 12 и 22). Первый подвиг Геракла – убийство Немейского льва – показан на ней не в наивысшей точке борьбы, как на рисунках 13, 14 и 15, а после схватки. Мы видим Геракла в классической позе охотника на крупного зверя, поставившего ногу на спину мертвого льва. Но на этом сходство заканчивается. Герой оперся локтем о колено и склонил голову на ладонь. Весь его вид говорит о предельной усталости. Его лицо, юное, почти мальчишеское, искажает лишь одна тревожная морщина на гладком лбу. Этот образ запечатлел человечность Геракла, обнаруживая, что герои, как и все люди, тоже устают и разочаровываются. Зритель понимает, что этот утомленный юноша совершил только первый свой подвиг и что впереди его ждет много других.

(22) Геракл и лев

Метопа храма Зевса в Олимпии

465–457 гг. до н. э.

Музей Олимпии, Олимпия

Метопа сохранилась частично, но суть передает. Слева от Геракла стояла Афина, остались лишь ее голова и одна рука. Справа был Гермес, от него сохранилась только стопа. Боги с сочувствием наблюдали, но ничем не могли помочь. Гераклу предстояло разбираться со своей судьбой самостоятельно.

(23) Одиссей ослепляет Полифема

Чернофигурная лаконская чаша

Около 565–560 гг. до н. э.

Роспись: Мастер Всадника

Кабинет медалей, Национальная библиотека Франции, Париж

(24) Фронтон храма Артемиды на Корфу

590–580 гг. до н. э.

Распознать мифологический образ невозможно, если мы не знаем миф. Когда изображена кульминация, то обычно есть несколько намеков, которые пусть и смутно, но помогают нам вспомнить миф. Если же перед нами не кульминация, а предшествующий ей момент или развязка мифа, подсказок будет гораздо меньше, и чисто внешне образ может показаться тусклым. Следовательно, от художника требуется определенная дерзость, чтобы проиллюстрировать нешаблонный момент, поскольку для правильной интерпретации зритель должен не просто знать миф, но знать его очень хорошо, иначе он не уловит суть. Зато результат может быть потрясающим, а награда – великой.

Синоптический образ

Фотография фиксирует отдельный момент времени. У греков и римлян не было фотоаппаратов, как и отчетливого представления о том, что можно увидеть за один момент. Поэтому, скорее всего, им не казалось особенно странным, если одно изображение заключало в себе ряд эпизодов, которые не могли происходить в одно и то же время.

Внутренняя роспись на чернофигурной чаше (ил. 23) дает исчерпывающее представление о приключениях Одиссея в пещере Полифема. Справа сидит циклоп, в каждой руке у него по человеческой ноге. Следует предположить, что это остатки ужина, которым стали спутники Одиссея. Стоящий перед циклопом мужчина предлагает ему чашу с вином и в то же время другой рукой держит кол, который поддерживают еще трое выстроившихся за ним мужчин, и все вместе они вонзают этот кол в глаз циклопа. По логике предлагаемые события не могли происходить одновременно. Обе руки циклопа заняты, поэтому он не может принять чашу с вином. Мужчины не настолько опрометчивы, чтобы пытаться ослепить циклопа до того, как он упьется. Художник предпочел не останавливаться на одном моменте, но и не представляет нам последовательности событий. Он просто напоминает о том, как развивалась история, эпизод за эпизодом – циклоп ест людей, циклопа опаивают вином, циклопа ослепляют, – однако все эти эпизоды сжаты в один образ, великолепно завершенный синопсис. Труднее понять значение змеи наверху и рыбы внизу. Змея может быть просто частью декорации или еще одним обитателем пещеры, тогда как рыба может намекать на путешествия Одиссея по морю. Такой сводный образ – весьма экономичный способ донести несколько важных событий мифа.