Образы сущего. Доктрина этического максимализма, метафизика живого универсума

Иногда мы совершаем добро, не любя. Например, помогая больному, спасая слабого. В общем случае, добро без любви означает, что мы данной личностью не интересуемся. Мы жертвуем, проходя мимо. Доброжелательность – чувство позитивного настроя по отношению ко всему разумному, человеческому. Это чувство сродни сердечному отношению взрослого к детям. Однако только любовь позволяет нам проникнуть в тайну ближнего.

Добро сближает людей; именно в добре мы становимся ближними. Ведь добро определяется не делом, а мотивом поступка (см. раздел 7.4. “Добро и зло”). Этически, переживание близости важнее для того, кто совершает поступок, чем для того, кто является объектом поступка.

Ближние – это не обязательно находящиеся рядом. Ближние – те, кого мы любим, хотя именно находящиеся рядом, прежде всего, нуждаются в нашей любви. Наша жизнь, судьба – суть история взаимоотношений с ближними. Не всякая близость содержит любовь, но отсутствие близости (нет ближних) – есть индикатор отсутствия любви. По большому счету, мы здесь ради ближних.

5.1.7. Слава и тщеславие

Тщеславие – это жажда внимания, а внимание – главный ресурс общества. В тщеславии есть одно положительное свойство: оно заставляет докопаться до истины, ибо за истину нас оценят, и эта оценка будет заслуженной. Ведь мы хотим заслуженной славы. Но порой, дело творца становится инструментом тщеславия, и истина уходит на второй план.

Человек не всегда достоин того, чего добивается. В лучшем случае он предлагает свои ценности, в худшем – использует славу как ступень, ведущую к благам. Ведь жажда внимания – это жажда власти, но даже Бог ее не имеет. Социум создает инструментальные средства фокусировки общественного внимания – сцены, трибуны, тиражи изданий, и человек стремится ими воспользоваться. Но часто усилия околосценической деятельности превосходят талант и трудолюбие человека. Между тем два обстоятельства способствуют все большему размыванию фокуса: (1) рост информации и средств ее воспроизведения, (2) измельчение, падение цены информации и заинтересованности в ней. Труд, который раньше считался уделом небольшой группы профессионалов, стал доступным многим. Ведь профессионализм проявляется в аранжировке; формы канонизируемы, алгоритмизируемы. В том-то и дело: именно форма, а не содержание завоевывает сценические подмостки.

Основное назначение авторского текста – зафиксировать вершину личного смыслового генома – вершину, в которую текст нам помогает вернуться, и пойти дальше. Именно эта цель, а не тщеславие, должна руководить автором. Что касается славы, она ищется не у людей, а у Бога, и зарабатывается не на поприще человеческих страстей. Божью славу сопровождает аскетизм в потреблении славы людей. Людская слава иногда нужна, но есть предел, порог, за которым “игра не стоит свеч”.

Когда же “игра не стоит свеч”? – Когда слава у дальних портит отношения с ближними, когда ценится выше любви, когда отнимает свободу. Людская слава капризна, изменчива, свидетельствует о нашем материализме. Без надежного, доброго тыла, состоящего из родных и друзей, всякий, даже самый знаменитый человек, по сути, несчастен.

Духовное творчество невозможно без любви и поддержки ближнего. Ведь суть его простая: прийти на зов жаждущего, утолить духовную жажду. Одухотворенный труд находит отклик в одухотворенном сознании.

Добавление

Мы свои дела и успехи ценим больше, чем ценят их другие, а хотим признания всего общества. Мы думаем, что люди без нас не обойдутся, а они спокойно обходятся. Мы хотим им помочь, а они не нуждаются в нашей помощи. Но это фальшь, мы сами нуждаемся в их внимании, мы тщеславны. Нам кажется, что мы уже заслужили славу, мы нашли нужную им истину. Но это только наша истина. Человек обязательно владеет какой-то оригинальной истиной, – это незыблемое свойство разума. Почему же обычное свойство должно делать человека необычным среди остальных? Конечно, его истина не похожа на истины других, и, если ему удалось привлечь к себе внимание, то это всего лишь означает, что ему удалось усилить свой голос, заглушив остальные. Он добился славы, и люди прислушиваются не столько к его истине, сколько к его славе. Ибо слава – вожделенная стихия социума – предмет восхищения и зависти. Некоторые авторы чувствуют себя именно авторами, и это чувство является фоном их жизни. Однако тщеславие никогда в полной мере не удовлетворяется. Тщеславие это болезнь.

Но вот переедете вы в другую страну, где вас никто не знает, и тут ощутите цену вашей истины, вашей идеи. Так будет и после смерти. Перед Богом мы явимся не с идеями и талантами, а со своими поступками. Мы думаем, что верим в Бога, но мы верим лишь на словах, ибо хотим признания людей. Между тем, идеал нашей жизни прост: сделал доброе дело и будь доволен.

5.1.8. Любовь в Царстве