Образы сущего. Доктрина этического максимализма, метафизика живого универсума

У вечности нет мелочей. Всякая деталь может обрести высокое значение и занять все внимание; остальное отступает на задний план, блекнет, исчезает. Остальное у нас либо отнимают, и мы привыкаем к новым условиям, либо мы сами теряем к нему интерес, преодолев желания и оставшись один на один с тем, что раньше не замечали, откладывали, пренебрегали. Разная значимость ценностей – основа непонимания, разноликости и относительности правды. Бедный не понимает богатого, богатый – бедного, счастливый – несчастного, страдалец – смеющегося. Злобствующий не понимает любящего.

Эпоха технологий подменила ценности, и далеко не в лучшую сторону. Воспроизводство стало расширенным. Мы вырвались из окружения естественной природы, и попали в паутину рукотворного мира. Мы сами у себя отняли любовь. Ибо вместо живых лиц разглядываем вещи. Мы многому плохому научились, хорошему разучились. Впрочем, эта тема стала общей. Но мы разучились любить и принимать любовь. Мы потеряли уверенность в том, что любовь может быть основным, даже единственным занятием жизни. Именно такова она в Царстве (см. 9.1.4. “Царство” в разделе “Разум и тело”).

Почему любовь может занять все время и пространство жизни? Возможна ли интрига без зла? Что является фоном узоров любви, каковы ее контрасты в коллективе, где кроме любви нет ничего? И что тогда есть любовь? Короче, может ли любовь быть единственным фактором существования? Я уже говорил, что Дао использует само себя, т. е. любовь “любит любовь”; процесс и объект – одно и то же. Процесс воздействует на объект, видоизменяет объект, т. е. себя, но для того, чтобы при этом сохраниться таковым, не разрушиться, он должен быть осторожным, рефлексивным, соблюдать меру и свои же правила. Таким образом, Абсолют должен любить, и любовь пребывает рядом с ответственно стью.

Что означает любить ответственно? Я думаю – нельзя любить без разбора. Когда мне говорят “люби всех”, я это понимаю как признательное отношение ко всем людям – отношение доброе, открытое, доверчивое, сердечное. Но деятельная любовь требовательна. Она предполагает готовность полной отдачи и ответа. Это значит, неизбежное близкодействие, особое внимание, обособление. А хорошо ли обособление? В Царстве, я полагаю, имеются неоднородности, группы, семьи, и соединение ответственности и любви порождает все многообразие его событий. Повторяю, речь идет не об отношении к окружающим, содержащем в себе готовность к добродеянию, а о самом деянии, сознательном состоянии влюбленности, в котором мы познали и ценим любимого. Такая любовь не может быть универсальной, внешней. Она глубока, консервативна, цепко обустраивает близость и защищает ее. Если предположить обратное, а именно – что любовь как состояние, никого не выделяет, что она раздаривает всем поровну, то это значит, что личность проста и любовь поверхностна. Между тем, личность бесконечно сложна, и полюбить ее можно (и важно!), окунувшись в бездну ее тайны. В любви нужно находиться рядом. Любовь неизбежно обособляет, рождая напряженную беззлобную интригу. Интрига задает динамизм жизни Царства. Там есть, от чего страдать, к чему стремиться и радоваться. И самое тяжкое несчастье – смерть любви. Интрига любви создает высочайшее напряжение душевных сил.

5.1.9. Животворящая Любовь (Вместо заключения)

Действия воли и любви существенно различаются: Воля направлена на явление, стремится подчинить его; любовь создает явление. Бог Своей Любовью сотворил личности. Способность к созиданию – самая главная особенность любви. Фактически это следует из ее свойства порождения состояния максимальной бытийности. Тенденция к самоорганизации бесконечной мировой сложности уже содержит в себе необходимость любви, как фактора совместного пребывания самостоятельных монад мира. Их множественность можно полагать оптимальным состоянием бесконечной сложности, при условии, что отношения складываются на основе любви. Таким образом, творческий потенциал любви – это потенциал оптимальной самоорганизации. Обычно мы говорим: “Бог – это Любовь”. Можно также сказать: “Бог – это Гнозис”. Любовь находится у истоков рождения, Гнозис – у истоков движения. Рожденному дается любовь и гностическое знание, он должен их раскрыть и приумножить. В творчестве любовь опирается на гнозис, в учении гнозис опирается на любовь.

Не всякое религиозное воззрение признает нравственное Божественное Начало. Часто с Богом ассоциируется непостижимое искусство светлой магии. Могущество Его кажется титаническим, сверхличностным. Тайна, однако, имеет не магический аспект, а этический. Так любить, как Он, действительно, не может никто. Мне возразят: то, что ты называешь этической тайной, иные назовут магической. Назвать можно как угодно, но есть существенная разница между этими понятиями. Магическое предполагает накопление потенции некоторого умения. Этическое же признает наличие этой потенции априори, а восхождение заключается в способности этического раскрытия ее, т. е. раскрытия любви, которая дана личности.