Обречён любить тебя (СИ)

— Ярослав Марсельевич, Антон Павлович, попрошу оставаться на местах. Сработала система безопасности. Ничего не случилось, но ребята на всякий случай проверят камеры. Вашу дверь я заблокирую, здесь останется робот.

— Хорошо, — кивнул Тасманов.

— Марк с ума сойдет, — буркнул Антон, едва датчики на внутренней панели загорелись красным. Он коснулся смарт-часов, вызов Вадика висел в непросмотренных почти полчаса.

Активировав наушник с правой стороны, Канарейкин нахмурился.

— Переживет, — фыркнул Ярослав и вскинул голову. — В чем дело?

«Думаю, мой звонок удивил тебя. Я редко иду на контакт первым».

— Пока не знаю, — отозвался Антон.

Он поднялся и прошелся по комнате: от окна к двери — ровно десять секунд паузы в монологе Вадика.

«В полиции мне позволили с тобой связаться, и раз уж выпал шанс, почему бы им не воспользоваться. Наверняка Тасманов-младший перепрыгивает ступеньки, чтобы успеть донести страшную новость», — жуткий смех на том конце заставил Антона вздрогнуть и опереться ладонью о шершавую стену.

— Тони? — позвал его Ярослав.

«Помнишь наше знакомство? Два задрота в гейм-клубе, я подсел к тебе за столик после очередного проигрыша. Мы говорили обо всем: о девушках, об играх, друзьях и приятелях, коих недоставало нам обоим. Такие разные и в то же время одинаковые».

Антон прижался спиной к металлической двери, руки задрожали, а монотонный голос продолжал вещать правду.

«Ты мне правда нравился, Татошка. Очень. Бескорыстный и честный, в отличие от своего папаши. Но уж слишком напоминал мне его. Каждым движением, манерой речи. У вас даже взгляд похож. И чем ближе мы становились, тем чаще я подмечал черты ненавистной сволочи, которая разрушила мою семью».

Повинуясь инстинкту, Канарейкин ударил по панели. Протестующий писк системы с перечеркнутым ключом на экране отрезал попытки к сопротивлению. Антон пнул дверь и проорал в сторону безмолвно стоящего робота в коридоре:

— Эй! Эй, выпусти нас!

— Какого черта? Антон! — крикнул Ярослав.

Через пять секунд сработала пожарная сигнализация, стены окрасил алый свет мигающих датчиков.

— Обнаружено возгорание, просьба покинуть помещение до изоляции, — услышали они электронный голос компьютера.

В ушах загрохотал безумный смех Вадима.

«Неужели веришь, что можно обмануть хакера? Я знал, Марк попытается. Он умный, гораздо умнее и прозорливее тебя. Лишь в одном ошибся: дал слабину там, где замешана семья, и развязал мне руки. Ты сейчас с Ярославом Марсельевичем? Пришел за горькой правдой? Печально, привет придется передать сообщением. Мои маленькие ученики использовали код по инструкции после моего ареста. Они отслеживали ваше передвижение через компьютер Марка».

— Внимание, включена откачка кислорода из красной зоны. Внимание, включена откачка кислорода из красной зоны…

Грудь сдавило, цифры и яркие огоньки забегали перед глазами Антона. Он сделал вдох, но внутри небольшой комнаты почти не осталось воздуха. Беспрестанно стуча ладонью по двери позади себя, Канарейкин сполз на пол и угасающим сознанием уловил стук падающего тела.

«Я обязательно сяду, а потом выйду на свободу. Никто ничего не найдет, вашу смерть спишут на банальный сбой. Твой отец лишится лучшего друга и любимого сына. Я разрушу вашу семью, как когда-то поступили с моей. Мне правда жаль, Тони. Игра закончилась, и ты проиграл».

Где-то за дверью кричал Марк, но Антон этого уже не слышал…

Эпилог. Прощание

18 месяцев спустя

«Сегодня главный прокурор страны лично встретился с министром финансов для обсуждения бюджета на развитие федеральных тюрем страны. После ужасной трагедии общественность подписала петицию, где требовала провести проверку безопасности всех сетевых систем силовых структур после инцидента, произошедшего в колонии общего режима №163/2. Напомним, что младший сын известного бизнесмена Павла Канарейкина и знаменитый фотограф Ярослав Марсельевич Тасманов, отбывавший наказание, подверглись спланированной хакерской атаке, в результате которой…»

Тишина на кладбище давила. Не помогал ни шорох крафт-бумаги, ни шелест листьев в букете из двенадцати алых роз. Ведь все любили розы, так считал Канарейкин.

Павел захлопнул дверь бронированного «Мерседеса», и грохот разлетелся по территории мертвых, распугав воронью стаю на заиндевевших ветках деревьев. Весна в новом году не радовала жителей Москвы ни теплым солнышком, ни первой зеленью. На пятки наступал май, а дороги все еще покрывала тонкая корочка из льда и снега, которую постоянно приходилось счищать техникой.

— Павел Александрович, может, мне пойти с вами? — неуверенно спросил охранник Федя в третий раз за утро.

— Здесь сиди. Кому я нужен на старости лет? — буркнул Канарейкин. Изо рта вырвалось легкое облачко пара, пока взгляд искал нужные следы на припорошенной белым покрывалом дорожке.