Обречён любить тебя (СИ)

Антон покачнулся и услышал недовольное мычание. Радостные хамеры подпрыгивали, беспрестанно выкрикивая какие-то фразы. Один из них возопил: «Тото!». И за ним подхватили остальные. Один из быков недовольно замычал, едва голые ступни Татошки коснулись гладкой шкуры. Хвост хлестнул по боку, а сам Канарейкин постарался абстрагироваться от вселенского позора, собственного голого зада и возможного падения. Очередной прыжок едва не закончился фатальным падением на землю, но в последний момент Антон поймал равновесие и застыл на секунду, пока жители деревни радостно хлопали.

— Ничего, ничего, — пробормотал он, стараясь дышать ровнее. — Я же потом отыграюсь за шутку.

Мысль о мести согрела изнутри, а в голове сразу возникли десятки пошлых картинок. Антон даже упустил момент, когда перепрыгнул еще двух быков и ему вслед начали свистеть восхищенные жители. Взгляд упал ниже, и Канарейкин застонал. Требовалось сделать еще шесть заходов, а у него здесь конфуз на всю деревню!

— Может, зря я так настаивала? — ревниво поинтересовалась Милана, замечая красноречивые взгляды некоторых девушек племени. Антон вновь едва не упал, и сердце Боярышниковой сделало кульбит.

— Зря, — кивнул Влад и весело посмотрел на нее. — Теперь он получит право бить тебя кнутом до третьего ребенка.

— Рыжий, сейчас дошутишься.

— О, нет. Дай мне насладиться триумфом. Я ваши идиотские игры всю поездку наблюдаю, теперь хоть кайфану от души! Иди встречай муженька, женушка. — подмигнул Радов, увернувшись от удара, когда послышались вопли.

Милана резко застыла и медленно повернулась в сторону Антона. Ловко спрыгнув с последнего быка, он сразу же оказался подхвачен радостными жителями племени. Несмотря на грязь, золотистый загар отчетливо проступал на рельефных мышцах, которых сейчас касались лучи солнца. Наготу Боярышникова почти не замечала, а вот потемневший взгляд каре-зеленых глаз заставил вздрогнуть. Взглянув ниже, Милана сглотнула и ощутила волну возбуждения. Куда более мощную, чем утром.

— Традиции, свадебка? — протянул Антон первым делом, оказавшись подле друзей.

— Тони Павлович, расскажите о ваших ощущениях? — сразу же вклинился между ними Влад, стараясь держать обзор так, чтобы не радовать зрителей прямого эфира наготой Канарейкина. Радов быстро отбежал от Татошки, едва тот попытался схватить рыжего за рубашку.

— Фу, от тебя воняет, — открестился Влад. — Давай я лучше у тебя интервью на расстоянии в два метра возьму?

— Еще чего, а как же с новости горящих полей? — усмехнулся Татошка, забирая свою одежду, однако одеваться не спешил.

— Может, накинешь что-нибудь? — вскинула брови Милана и резко отступила на шаг, заметив хитрую усмешку.

— Зачем? Не нравлюсь, что ли? Поздно, все. Бери, что дали.

— Э-э-э…

— Настаивала же, — разочарованно произнес Антон, наступая на Боярышникову и не обращая внимания на острые камни под ногами, что впивались в ступни. — Иди сюда, дорогая. Я тебя выбрал.

— Тони, стой, что ты… А! Убери руки!

Милана завизжала, стоило Антону сорваться с места и кинуться на нее. С дьявольским хохотом он обхватил Боярышникову со спины, отрывая от земли. Естественно, что в навозе и песке они перепачкались оба.

Ночное небо над долиной Омо напоминало темное покрывало, расшитое миллионом серебристых звезд. У большого костра вовсю плясали жители деревни, празднуя окончание церемонии инициации Антона. Одна из девушек ударила по ноге Влада и, не слушая его возражений, втянула в группу танцующих. Яркие языки оранжевого пламени отблескивали в украшениях мужчин и женщин, пока они громко смеялись, позволяя себе расслабиться.

Завтра им вновь вставать рано утром для работы на поле и пасеках. Каждый займется своим делом, будет приносить маленький вклад в жизнь племени. Но сегодня они просто веселились, совсем не думая о будущем.

— Я думал ты сейчас орать будешь, — хмыкнул Татошка, глядя на изображение отца. Картинка немного дернулась, но во взгляде Павла он уловил искру веселья и гордости. Неожиданно стало приятно.

— Еще чего, — хмыкнул Канарейкин, рассматривая сына. — Давно так не смеялся. По-моему, последний раз, когда вы всей толпой проникли в ресторан.

— Да, папаше не привыкать видеть свою копию голенькой. Когда-то сам на сцене гей-клуба мощами перед публикой тряс. Ох, тогда всю кассу у местных жиголо отбил, — радостно вклинился в разговор Ярослав, отпихивая друга в сторону.

— Гей-клуб? Папа? — недоуменно вскинул брови Татошка и приоткрыл от удивления рот.

— Ты что несешь, гиена? У тебя явно первые признаки деменции, всякую ерунду мелешь, — возмутился сразу же Павел, но как-то неубедительно.

— Не надо мне, Ярик все помнит. В тот прекрасный вечер на моей богине было такое короткое платье, что я в третий влюбился в ее длинные ноги!

— Значит, как сына идиотом звать за подвиги, так нормально. Но тебя никогда, — фыркнул Антон, веселясь от души над возмущенным выражением лица отца. Пока Павел пытался дотянуться до лучшего друга и ударить его, Татошка успел несколько раз подразнить родителя на тему вранья детям.