Обречен на смерть

Леви отметила четыре простыни, аккуратно расстеленные на полу кабинета. Под каждой лежало тело. Если бы дело происходило в сериале, тел и простыней уже не было бы. Их бы заменили на очерченные мелом или желтой лентой силуэты. Такова типичная черта полицейских сериалов, авторы которых плохо изучили вопрос. В реальности передвинуть жертву с риском уничтожить улики можно только ради спасения жизни. Но раз жертва уже умерла, спешить некуда. В этом случае приоритетом считается ничего не потревожить на месте преступления, поэтому тела остались на своих местах.

«Этим ребятам уже никто, кроме бога, не поможет», — подумала Леви.

Комната была просторной, почти во весь этаж. На противоположной от двери стороне стоял внушительный стол красного дерева в комплекте с кожаным креслом с высокой спинкой. И стол, и кресло были больше остальной мебели в комнате. Недвусмысленный намек на значительность владельца стола.

Картины на стене выглядели дорого. Леви не разбиралась в живописи — на это у нее не хватало времени, — но ей доводилось видеть признанные произведения искусства, и в них всегда было нечто особенное. Леви видела это особенное и сейчас: в картинах, мебели, расставленных по комнате бронзовых статуэтках.

Все это она рассмотрела за несколько секунд, после чего ее взгляд наконец упал на Стивена Хейла, стоящего в дальнем конце комнаты.

— Я смотрю, ты сегодня приоделся, Стив, — окликнула его Леви.

На этот раз Хейл был в костюме с галстуком, а не в белом комбинезоне, как в спальне Лонгмана. Это выделяло его среди остальных: все в комнате, кроме Леви, были одеты в белую форму криминалистов.

Услышав свое имя, Хейл повернулся и увидел Леви.

— Пробки, мэм? — спросил он, подходя.

«Снова на работе, снова формальности», — подумала Леви, не в первый раз замечая, что в костюме и тяжелых ботинках Хейл выглядит как типичнейший полицейский. Высокий, мощного телосложения, возможно, чуть-чуть потерявший форму. Но все еще внушительный, с отпечатком жизни, полной жестокости, на лице.

— Кошмарные, — ответила Леви. — Что нам известно?

— Чуть больше, чем час назад, когда я вам позвонил, — ответил Хейл. — Мы немножко поболтали с владельцем ломбарда, когда он пришел открывать свое заведение. Поразительно, насколько откровенными они становятся, чтобы избежать обыска.

— Как то, что он тебе рассказал, помогло ему избежать обыска?

— А оно и не помогло, — улыбнувшись, ответил Хейл. — Но он же этого не знает, правда?

Леви кивнула. Она привыкла, что Хейл получает удовольствие от скользкой стороны их профессии. Ей самой совсем не нравился этот аспект их работы — после шести лет в Шин-Бете Леви была сыта по горло обманом, — но иногда он бывал необходим. И когда наступал такой случай, она была благодарна Хейлу за энтузиазм.

— Так что он тебе рассказал? — спросила Леви.

Хейл указал на прикрытое простыней крупное тело, лежавшее ближе всего к двери.

— Ну для начала у нас тут не кто иной, как Леон Феррис. Вам ведь знакомо это имя?

— Черт. — Ее реакция была ясным ответом на вопрос. — Да. Я знаю, кто это.

— Причина смерти уже установлена, — продолжил Хейл. — Одно-единственное ножевое ранение, нанесенное под подбородок. Нож до сих пор у него в мозгу.

— Под подбородок?

— Да, мэм. Под нижнюю челюсть. Единственное место в черепе, кроме глаз, куда можно вонзить нож, минуя кость.

— Кто-то проделал такое с Леоном Феррисом? — Это расходилось со всем, что Леви знала о криминальном бароне. Феррис был чудовищем. Настолько жестоким и безжалостным, какие только бывают.

«Как кому-то вообще удалось подобраться к нему достаточно близко, чтобы убить таким способом?»

— Они с убийцей должны были стоять лицом к лицу, правильно? — спросила Леви, заглушая свое неверие.

— По словам Дэвида, да. Скорее всего.

Хейл мог иметь в виду только Дэвида Кристи, патологоанатома, работавшего с командой Леви. Насколько она поняла, он был здесь и уже ушел.

Хейл продолжил:

— Иначе нож никак не мог проникнуть под таким углом.

— Черт, — повторила Леви. Отвернулась от первой простыни. Та уже предвещала проблемы. Может, с остальными проще будет разобраться. — Кто тут еще?

— Этого паренька мы не знаем, — ответил Хейл, поворачиваясь к простыне, лежавшей ближе всего к Феррису. — Кто-то из его ребят, если верить владельцу ломбарда. Он не знает, как его звали. А вот остальные нам точно известны.

— Кто они?

Хейл указал на следующую простыню, и Леви вдруг увидела, что эти три тела составляют почти ровную линию.

— Здесь Харви Эллис, — сказал он, после чего повернулся к четвертой простыне, лежащей дальше от остальных. На другой стороне комнаты. — А там Кевин Теннант.

Леви ответила не сразу. Убийство Леона Ферриса — то, как он встретил свой конец, — беспокоило ее. Но и тех двоих она тоже знала. Оба были жестокими, опасными людьми. Мысль о том, что их всех могли прикончить одновременно, да к тому же на собственной территории, звучала нелепо.

Однако вот же лежали их трупы.

— Просто бред какой-то.

— В каком смысле, мэм?