Обречен на смерть

Хейл помолчал. Мысли пустились вскачь. Сама по себе попытка переманить человека Ферриса не служила достаточным доказательством. Но разговоры о больших переменах — это уже горячо, тем более с завуалированным намеком на грозившую людям Ферриса опасность.

«Думаю, этого достаточно», — решил он.

— Хорошо. Думаю, мы сможем с этим работать. Но мы ни в коем случае не должны промахнуться, Дин. Вы точно уверены, что ваш человек сказал именно это? Потому что, если он имел в виду что-то другое — хотя бы чуть-чуть другое, — мы в заднице.

— Он сказал в точности то, что я передал.

Кинг говорил так уверенно, как было нужно Хейлу.

— И он точно готов подтвердить свои слова в суде?

— Со всем тем дерьмом, что у меня на него есть, шеф? — улыбнулся Кинг. — Да, точно. Я гарантирую.

— Тогда приводите его. Прямо сейчас. Нужно получить свидетельское заявление по форме номер девять до полудня.

— Считайте, что уже сделано.

Хейл повернулся к остальным членам команды и заметил Кэмпбелла.

— Антон.

— Шеф.

— Хочу, чтобы вы написали запрос на выдачу ордера. Держите связь с Дином. Получите заявление от его источника, потом подготовьте все для суда до двух часов.

— Ордер на что, шеф?

— На арест Барреля. Я хочу, чтобы все было сделано по правилам.

Хейл обратился ко всей команде.

— Нужно все предусмотреть, народ, — заявил он. — Чтобы комар носа не подточил. Потому что сегодня вечером мы идем арестовывать этого ублюдка.

Тридцать четыре

Было 08:45 утра, когда Майкл вышел из «Восьмого эссекского двора». Обычно он не заходил в контору по утрам. По крайней мере, после начала процесса. Бумаги по делу уже находились в Олд-Бейли вместе с его адвокатским облачением, поэтому контора не могла предложить ничего, что ему понадобилось бы.

Ничего, кроме близости к темпловской церкви.

Когда двери конторы закрылись у него за спиной, Майкл пошел прямо. К арке, ведущей в переулок Памп-Корт, потом к Клойстерсу в конце него. Вдоль Клойстерса тянулись колонны эпохи Тюдоров. Они отмечали границу между Миддл-Темплом и Иннер-Темплом.

Раньше у него уходила минута, чтобы дойти от двери «Восьмого эссекского двора» до двери церкви. Раньше он всегда ходил неспешным шагом. Ему нравилось разглядывать по дороге живые памятники истории, так восхитившие его, когда он впервые оказался здесь. Но не сегодня. Сегодня Майкл шел с определенной целью.

Поддержать друга.

Он заметил Дерека, как только миновал последнюю колонну и оказался в церковном дворе. Рид стоял один метрах в тридцати от двери церкви.

Двери, с которой он не сводил взгляда.

— Дерек.

Рид не заметил Майкла и не услышал, как тот назвал его по имени.

— Дерек.

Второй раз Майкл позвал громче. Это сработало.

Рид повернулся и увидел друга.

— Майкл. Что ты здесь делаешь?

— Пришел удостовериться, что с тобой все в порядке, — объяснил Майкл. — Как ты?

— Не лучший день в моей жизни, дружище.

Майклу необязательно было это слышать. Он и сам видел по лицу Рида. Тот едва держался. И Майкл знал почему.

Он крепился ради сыновей Лонгмана, понял Майкл. Последняя помощь, которую Рид мог оказать другу. Он держался на чистой решимости, и Майкл видел, что ему все труднее это делать.

— Я могу что-то сделать? — спросил он.

— Нет, Майк. Ничего.

Майкл не ответил. Что тут скажешь? Он положил руку на плечо Риду и повернулся в том же направлении, в котором смотрел его друг. К церковной двери.

Несколько минут они стояли в молчании, глядя, как подходят желающие попрощаться с Лонгманом. В основном юристы. Все они пришли отдать дань уважения выдающемуся представителю их профессии. По двое, по трое они заходили в церковь.

— Тебе пора идти внутрь, Дерек, — наконец мягко сказал Майкл. — Скоро начнется.

Повернувшись, Рид посмотрел Майклу в глаза. В его собственных стояли слезы.

— Ты не можешь зайти?

— Не могу. В десять начинается заседание. Я должен быть там к началу.

— Знаю. Прости. Я не должен был спрашивать.

— Всегда спрашивай, Дерек. Всегда.

Рид кивнул головой. По его щеке поползла слеза. Майкл обхватил его рукой за шею и притянул к себе, прижимая голову друга к плечу.

— Просто держись, — прошептал он на ухо Риду. — Потому что потом пожалеешь, если не выдержишь. Так что держись.

Майкл почувствовал, как Рид кивнул ему в плечо. Он убрал руку, и Рид отстранился, утирая с глаз слезы. На его губах появилась слабая улыбка.

— Спасибо, Майк. — Голос Рида чуть дрогнул. — Пора идти, да?

— Думаю, да.

Они посмотрели друг на друга, рука Майкла все еще лежала на плече Рида.

— Слушай, я могу зайти после заседания. Сводить тебя перекусить?

— Нет. Нет, спасибо. Когда все закончится, я хочу пойти домой. Открыть бутылку, напиться и забыться. После этого из меня будет плохой собеседник.

— Уверен?

— Да. Дай мне несколько дней, Майк. Сосредоточься пока на Саймоне. Я сообщу, когда приду в себя. Мне просто нужно немного побыть одному, вот и все.

Майкл понимал. Ему знакомо было горе утраты, и он знал, что каждый справляется с ним по-разному. Способ Майкла был таким же, как у Рида. Сделай, что должен, а потом отгородись ото всех. Чтобы погоревать одному.

Рид знал, как ему лучше.