Обречен тобой

Предсказуемо Мир сходу перехватывает инициативу. Зарывается в мои волосы пятерней, задает ритм. Черты его лица обостряются, а взгляд… Не знаю. Мне сложно расшифровать. Столько эмоций в нем намешано. Умножая их на мои, можно сдохнуть от передоза. Или все-таки выжить…

Он поднимает меня рывком. Целует в губы. И плевать ему, где они только что побывали. Предрассудки – это вообще не про Таруту.

– Спальня там?

– Да…

Под лопатками пружинит матрас, ноги машинально раздвигаются. Мир перекидывает ногу через мои колени, накрывает руками низ живота, так что большие пальцы соединяются под пупком, а остальные заходят на выпирающие косточки бедер.

– Что там уже у них есть?

– Все. Я с ними разговариваю.

Мир хмыкает. Наклоняется. Ведет носом по животу. Трется. Касается скользких складок между ног пальцами:

– Мы им точно не навредим?

– Просто не жести.

Опираясь на одну руку, Мир мягко в меня погружается. Вижу, как по мере продвижения вперед в его глазах густеет безумие. Я просила его не жестить, но у меня нет ни единой идеи, как самой не сорваться к черту. Тело до звона натянуто. Каждая мышца напряжена. Я рвано толкаюсь вперед. Он так мне нужен… Так нужен.

На глазах выступают слезы. Целую его жадно, отчаянно.

– Малышка, тормози. Ты все такая же мелкая…

– Не могу. Я не могу…

– А плачешь чего?

Пожимаю плечами. Как объяснить, что я чувствую? Вот просто – как?

– Я люблю тебя.

Люблю, Мир. Делай с этим что хочешь.

– Ты любишь наше прошлое. – Толчок. – Как видишь, в эту ловушку легко попасть.

– Уверен, что это ловушка? – выгибаюсь.

– Флешбэк. Ага. Фантомная любовь… Оказывается, и такое бывает.

– Ты тоже чувствуешь это?

Выгнувшись, подставляясь под очередной его удар, прижимаюсь губами к местечку за ухом. Знаю ведь, что это мощная эрогенная зона на его теле. И не прогадываю – Мир срывается, и становится совсем не до разговоров. Утробно выстанывая, подаюсь бедрами ему навстречу. Мы потные, разгоряченные и нуждающиеся.

– Давай, малышка, давай, ну что ты? – бормочет Тарута, вбиваясь в меня словно отбойным молотком. Слизываю повисшую у него на носу каплю пота. Мир тихо рычит и, сдаваясь, погружается во всю длину, чтобы кончить, и тем самым запускает мою собственную разрядку. Это так сильно, что меня будто током бьет от каждого прикосновения. Слезы накатывают, а любовь… огромная любовь к нему рвет на части душу.

Несколько минут нужно Миру, чтобы прийти в себя. Только потом он с меня скатывается, находит брюки и молча выходит из спальни. Мне страшно оставлять его одного, я боюсь мыслей, которые придут в излишне трезвую голову этого непростого мужчины, боюсь его выводов и решений. Однако я так же понимаю, как важно не мешать ему разобраться с тем, что сейчас произошло, в одиночку. И я лежу, будто приклеившись к влажным простыням, не понимая даже, сколько это длится. Успеваю задремать. Правда, когда Мир бесшумно возвращается, разбавляя витающие в спальне ароматы секса запахом сигарет, я все же просыпаюсь. И отчетливо слышу, как он собирает вещи, как шумит вода в ванной, и как за ним захлопывается дверь.

Но почему-то совершенно не верится, что он решил сбежать. Настолько это не в характере Таруты. А потом мысли возвращаются к смерти отца и предстоящим похоронам. Слез все так же нет. Есть тоска, и есть светлая радость, что будто чувствуя конечность отведенного нам времени, мы успели сказать друг другу главное.

Глава 23

– Так вы что, опять вместе? Твоему отцу это бы не понравилось.

– Что ж, тогда хорошо, что он этого не видит, – усмехаюсь я, выбираясь из-за стола. Наша соседка и жена одного из папиных сослуживцев по совместительству смотрит мне вслед, округлив глаза, но я давно уже не маленькая забитая девочка, чтобы молча терпеть по отношению к себе пассивную агрессию. Да и время для нее тетя Люда выбрала совершенно неподходящее – поминки. Я уж молчу про то, что ее вообще никак не касаются мои отношения с Тарутой.

– Вик, – окликает Мир, когда я нахожусь уже на полпути к выходу из столовой.

– Да?

– Пятый час. Пора возвращаться.

Оглядываюсь за спину. Народ, кажется, и не думает расходиться.

– Наверное, нужно подождать, когда все уйдут.

– Зачем?

А ведь и правда. Зачем оно мне надо?

– Так принято.

– Кем принято, Вик? Не выдумывай. Давай, я уже машину прогрел. Еще пять часов ехать, если не больше. Метет там кошмарно. – Мир, нахмурившись, машет рукой в сторону огромных окон, за которым и впрямь света белого не видно. Тут хоть бы вообще трассу не закрыли – он прав. А завтра уже тридцать первое, и неудивительно, что Мир хочет поскорее вернуться. Удивляет, что другие никуда не спешат.

– Ладно. Я только попрощаюсь.

Со дня смерти папы прошло двое суток. И как оказалось, этого времени совершенно недостаточно, чтобы осознать случившееся. Я будто в тумане все эти дни. Спасибо Миру, что он взял на себя организацию похорон – сама бы я, конечно, справилась, но мне даже представить сложно, скольких бы сил это стоило.