Обреченная

— Все хорошо, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Я не дам тебе превратиться. Ты не ранишь меня. Ты никого больше не ранишь. Я держу тебя. — Словно я удерживала его над пропастью, а не собиралась столкнуть туда.

Наши взгляды снова встретились. Розовый закатный свет раскрасил наши лица. Я еще крепче сжала кинжал, чувствуя, как все быстрее колотится сердце.

Солнце опускалось все ниже и ниже… осталась тоненькая полоска света… она исчезла. Наступила ночь.

И Алек остался человеком.

Мое тело обмякло. Я качнулась назад, нож выпал из руки. Алек подхватил меня и обнял своими сильными руками, хотя и сам едва стоял на ногах.

— Тесс, — прошептал он мне в волосы, — я свободен.

— Ты свободен навеки, — повторила я. — У тебя есть шанс, Алек. Ты не должен оставлять надежду.

— Моя отважная Тесс. — Его губы коснулись моей щеки, затем уголка рта.

Я прижала его к себе и поцеловала, потом еще раз, крепче, Алек приоткрыл рот, его язык коснулся моего.

Ветер хлестал нас холоднее и резче, чем до сих пор, и Алек втянул меня в каюту, подальше от надвигающегося холода. Мы споткнулись о тяжелый резной стул, стоявший в гостиной; может быть, поэтому я упала на колени и потянула Алека за собой. Поэтому он обнял меня за талию и уложил на ковер перед камином.

Хотя и я, и он знали почему.

— Наконец-то я могу это сказать, — пробормотал он, не размыкая объятий. Наши тела все крепче прижимались друг к другу. — Я люблю тебя.

— И я тебя люблю. — Это даже не казалось откровением. Это казалось чем-то таким, о чем я знала с первой же секунды нашей встречи.

— Тесс. — Алек жарко дышал мне в шею. Наши руки и ноги переплелись. Я распахнула на нем рубашку, обнажая широкие плечи. Он накрыл меня своим телом. — Я ничего не могу тебе предложить.

Он имеет в виду брак. Будущее. Все, что привязывает его к Братству, отрицает нас. Все эти вещи, казавшиеся такими важными при ярком свете дня, сейчас были такими бессмысленными.

— Ты можешь предложить мне сегодняшнюю ночь. — Я изогнулась всем телом, и Алек застонал. В последний миг перед тем, как наши губы слились, я шепнула: — Этого достаточно.

Несколько часов спустя я лежала в постели Алека, прикрытая всего лишь тонкой белой простыней. Алек лежал рядом и обводил пальцами очертания моего тела, глядя на меня, как на чудо:

— Ты такая красивая! Гораздо красивее, чем я себе представлял.

— Я могла бы сказать то же самое про тебя. — Я не удержалась от лукавой улыбки. — Если бы не видела, какой ты красавчик, еще там, в турецких банях.

Он улыбнулся и поцеловал меня, мы, хихикая, упали на кровать, будто это была наша первая, а не последняя ночь. Я всегда думала, что именно так девушка чувствует себя в свой медовый месяц: любимой, почитаемой, женственной и удовлетворенной. Не знаю, о чем вечно шептались эти старые леди, заявляя, что в первый раз бывает больно. Больно не было совсем, даже в самый первый раз, а уж потом… о, теперь я понимаю гораздо больше. Почему ради этого люди совершают ошибки. Почему рискуют всем.

Мы рисковали мало, я знаю, как вести себя осторожно. Алек тоже, и он позаботился обо мне, не дожидаясь моих просьб. Никто из нас не хотел ребенка. Я знаю, так лучше, но все равно мне было немного жаль, что часть его не останется со мной навсегда.

Чего я хотела по-настоящему — никогда не говорить ему «прощай».

Улыбка исчезла с моего лица, и с лица Алека тоже. Мы прятались от суровой правды столько, сколько могли. Пора посмотреть в лицо реальности.

— Ты знаешь, что должна уйти, — сказал он. — Ради твоего блага, а не ради моего.

— Знаю. Михаил и Братство не допустят женщину в твою жизнь. Тем более ту, что знает их тайны.

— И мы до сих пор не знаем, могут они контролировать мою волю или нет. Несмотря на серебро, инициация прошла достаточно успешно, чтобы я сам мог решать, превращаться или нет, за исключением ночи полнолуния. С таким же успехом она могла дать им возможность контролировать меня. А если они прикажут мне напасть на тебя…

— Ты нападешь. — Я села, прикрывая простыней грудь. — Я знаю, что мы должны расстаться, Алек. Ты мне это объяснил еще до того, как я пришла сюда.

Алек замялся:

— Чертовски неприятно говорить это после того, как мы… только пойми меня правильно… Тесс, если тебе нужны деньги, чтобы обустроиться в Нью-Йорке, мы их тебе дадим.

Он беспокоится, чтобы я не почувствовала себя проституткой, как будто я сама не вижу разницу между этим и тем, что произошло между нами сегодня ночью. И как хорошо, что я могу сказать ему:

— Деньги не нужны. Ирен заплатила мне жалованье за два года как выходное пособие. Когда леди Регина узнает, она придет в бешенство. Так что все в порядке.

Алек кивнул, но выглядел по-прежнему неуверенно. Мое двухлетнее жалованье наверняка меньше, чем стоимость одного его пони для игры поло. Но мне этого вполне хватит.

— Я могу сделать для тебя что-нибудь еще?