Обреченная на корону

Бэкингем явно хотел беспорядков, и Ричард относился к нему с недоверием. Они очень разнились характерами. Бэкингем был авантюристом, любил находиться во главе какого-нибудь рискованного предприятия. Понятно было, почему Ричард не совсем доверял ему. Он знал, что Бэкингем зол на Вудвиллов и ухватится за любую возможность нанести им удар, так как не мог простить королеве вынужденную женитьбу на ее сестре Екатерине. Тогда Бэкингему было всего двенадцать лет и он люто негодовал, что его, члена одного из благороднейших семейств королевства, женили ради достижения Вудвиллами своих корыстных целей.

Бэкингем писал, что готов служить Ричарду, и советовал незамедлительно ехать в Лондон.

Тут Ричард понял, что пора отправляться. Бэкингемовских гонцов он отправил обратно с сообщением, что немедленно выезжает из Йоркшира в Лондон и встретится с герцогом по пути. На душе у меня было неспокойно. Мне не нравилось развитие событий. Казалось все более и более странным, что из Лондона Ричарду нет никаких посланника в письмах Гастингса и Бэкингема чувствовалось предостережение.

Ричард знал о моих страхах.

Я сказала ему:

— Хорошо, что ты нашел друзей в Бэкингеме и Гастингсе.

— Анна, мне потребуются все друзья, каких только я смогу найти, — сдержанно ответил он.

— Мне бы хотелось поехать с тобой.

— Мне бы тоже этого хотелось. Но сейчас это будет неразумно.

— Что ты намерен делать?

— Забрать по совету Гастингса короля и как можно быстрее ехать в Лондон. Я пришел к заключению, что иначе королевство скоро будет в руках Вудвиллов.

Ричард собрался в путь. При взгляде на трепещущее под ветерком знамя с белым вепрем мне стало не по себе от беспокойства. Уехал он во главе трех сотен людей. Больше не взял. Не хотел, чтобы казалось, будто едет с армией.

Эдуард крепко держал меня за руку, Екатерина и Джон стояли рядом с ним, и мы смотрели вслед отряду, пока он не скрылся.

Я знала, что это конец уютной жизни в Миддлхеме.

После отъезда Ричарда я стала все больше беспокоиться. Нашему королю, Эдуарду Пятому, было тринадцать лет. Мне приходилось слышать, что если король — ребенок, то для страны это большое несчастье. Им непременно пытается управлять множество могущественных людей. Несчастный Генрих Шестой взошел на трон еще ребенком. Насколько другой была бы история нашей страны, поживи его отец подольше! Не было б ни войны Роз, ни Коронатора. Возможно, мой отец вел бы жизнь обычного дворянина, проводил бы больше времени с семьей в своих владениях. Мы бы могли быть счастливы. Возможно, Изабелла не умерла бы. И определенно не лишилась бы в море первенца. Мать не стала бы узницей в Болье. Я не обручалась бы с принцем Уэльским и не угодила бы в пекарню, откуда, если б не повезло, могла бы так и не вырваться.

Все это были догадки, но что могло быть у меня, кроме них, в такое время? Я понятия не имела о том, что происходит. Страшилась за Ричарда. Покойный Эдуард назначил его лордом-протектором Англии, опекуном короля-ребенка, но я прекрасно понимала, что ему будут противодействовать и Вудвиллы во главе с королевой приложат все силы, чтобы взять короля под свою власть.

Дети спрашивали: «Где отец? Что происходит?» От подросшей Екатерины нельзя уже было отделаться уклончивыми ответами. Она разговаривала с прислугой. Узнавала кое-что о происходящем и пересказывала Эдуарду с Джоном.

Я сказала:

— Ваш отец поехал в Лондон, потому что там новый король.

Эдуард спросил:

— А что со старым?

— Умер, — ответила я, — а когда король умирает, то королем становится его сын... даже если он еще мальчик.

— Сколько лет новому королю? — спросил Эдуард.

— Двенадцать.

— А мне десять, — заявил он с гордостью.

— В таком возрасте королем становиться рано, — продолжала я. — Ваш отец поехал помогать ему.

Эдуард сказал:

— Тогда все будет хорошо.

Мне хотелось бы разделять его уверенность. Я считала, что положение чревато опасностью. Как трагично, что Эдуард умер! Он был не старым. Всего сорока с лишним лет. И казался несокрушимым, пока в конце прошлого года с ним не случился удар. Конечно, он не сдерживал чрезмерных запросов своей весьма жизнелюбивой натуры, обильная еда и ненасытное любострастие взяли свое. А после него остались двенадцатилетний мальчик на троне и могущественные семейства, стремящиеся захватить власть над ним.

То были дни глубокой тревоги, а в тяжелые времена мой кашель всегда усиливался.

Я жаждала новостей. Все гости в замке были очень желанными, потому что говорили о смерти короля, выдвигали различные версии происходящего и того, что должно было произойти.