Обреченное королевство

Он попытался на коленях оттащить Даббида от края. Он скользил в крови и падал, обдирая руки о камень и ударяясь лицом о землю. Но не отступил и в конце концов сумел оттащить юношу настолько далеко, что рискнул встать. Он попытался поднять Даббида, но не смог — мышцы слишком ослабли. Он напрягся, поскользнулся и упал.

Он лежал, не в силах шевельнуться, боль в боку наконец захлестнула его.

Я так устал…

Немного отдохнув, он опять встал, качаясь, и попытался схватить Даббида. На глазах от разочарования появились слезы — слишком ослаб.

— Опьяненный воздухом низинник, — проворчал чей-то голос.

Каладин повернулся и увидел Камня. Громадный рогоед подхватил Даббида под руки.

— Сумасшедший, — проворчал он Каладину, но легко поднял раненого и потащил его к выемке.

Каладин пошел за ним. Подойдя к укрытию, он рухнул на землю и оперся спиной о камень. Выжившие мостовики собрались вокруг и глядели на него испуганными глазами. Камень положил Даббида.

— Еще четверо, — сквозь боль сказал Каладин. — Мы должны найти их.

— Мерк и Лейтен, — сказал Тефт. Во время бега пожилой мостовик находился сзади и не пострадал. — И еще Адис и Корл. Они были спереди.

Точно, утомленно подумал Каладин. Как я мог забыть.

— Мерк мертв, — сказал он. — Остальные, быть может, живы. — Он попытался встать на ноги.

— Идиот, — сказал Камень. — Оставайся здесь. Сам сделаю. — Он заколебался. — Похоже, я тоже идиот. — Он засопел и вернулся на поле битвы. Тефт, немного поколебавшись, отправился за ним.

Каладин тяжело дышал, держась за бок. И не мог решить, действительно ли боль от удара стрелы должна быть такой сильной.

«Спасти жизни…»

Он пополз к трем раненым. Хоббер — со стрелой в ноге — может подождать, у Даббида просто сломана рука. Хуже всех выглядел Гадоль, с дырой в боку. Каладин оглядел рану. У него нет операционного стола. И даже антисептика. Что он может сделать?

Он отбросил сомнения.

— Кто-нибудь принесите мне нож, — сказал он мостовикам. — Возьмите с тела мертвого солдата. И разожгите костер!

Бригадники поглядели друг на друга.

— Данни, принеси нож, — сказал Каладин, держа руку на ране и стараясь остановить кровь. — Нарм, сможешь разжечь костер?

— Из чего? — спросил Нарм.

Каладин снял жилет, потом рубашку и протянул ее Нарму.

— Используй как трут и собери стрелы, они из дерева. У кого-нибудь есть кремень и огниво?

Моаш кивнул, удача. Все более-менее ценное мостовики носили с собой; иначе другие украдут все, пока тебя нет.

— Быстрее, — сказал Каладин. — И пусть кто-нибудь вскроет камнепочку и принесет мне ее водяную тыкву.

Несколько мгновений все растерянно глядели друг на друга. К счастью, потом подчинились. Возможно, настолько удивились, что не сумели возразить. Каладин разорвал рубашку Гадоля, обнажив рану. Плохая, ужасающе плохая. А если задеты кишки или другие внутренние органы…

Он приказал одному из мостовиков прижать повязку к ране на лбу и остановить струйку крови — все, что он мог здесь сделать. Каладин быстро, как его научил отец, проверил раненый бок. Данни вернулся с ножом. Нарм, однако, никак не мог развести огонь. Он, ругаясь, пытался опять и опять.

Гадоль конвульсивно дернулся. Каладин прижал бинт к ране, чувствуя себя беспомощным. Не было места, куда можно наложить жгут. Он ничего не мог сделать, кроме…

Гадоль выплюнул кровь и закашлялся.

— Они ломают саму землю! — прошептал он, дико глядя на Каладина. — Они хотят ее, но их гнев уничтожит ее. Как ревнивый человек, который жжет свое богатство, лишь бы не отдать врагам. Они идут!

Он выдохнул и замер, его мертвые глаза уставились вверх, кровавый ручеек струился по щеке. Его последние мистические слова все еще висели в воздухе. Недалеко от них солдаты сражались и кричали, но мостовики погрузились в молчание.

Каладин сел, потрясенный — как всегда — болью от потери больного. Отец всегда говорил, что время притупит его чувствительность.

Лирин ошибался.

Он чувствовал себя таким уставшим. Камень и Тефт вернулись обратно, таща за собой тело.

Только бы они не принесли с собой труп, сказал себе Каладин. Думай о тех, кому можешь помочь.

— Поддерживай огонь! — сказал он Нарму. — Не дай ему потухнуть. И пускай кто-нибудь раскалит на огне клинок.

Нарм отдернул руку, обнаружив, что костер разгорелся. Каладин отвернулся от мертвого Гадоля и показал Камню и Тефту, куда положить окровавленного Лейтена. Тот неглубоко дышал; одна стрела торчала из плеча, вторая — из противоположной руки. Еще одна слегка коснулась живота, и при каждом движении рана расширялась. Левая нога выглядела так, как если бы по ней потопталась лошадь; она была сломана, и еще глубокая рана на месте перелома.

— Остальные трое — покойники, — сказал Тефт. — Этот тоже, почти. Мы ничего не могли сделать. Но ты сказал принести его…

Каладин немедленно встал на колени, работая быстро и четко. Он прижал бинт к ране и, удерживая его коленом, быстро и туго перевязал ногу, приказав одному из мостовиков крепко держать ее.