Обреченное королевство

— Э… Я…

Камень только хихикнул.

— Данни, — обратился он к юноше. — Странное имя. Что оно значит?

— Значит? — удивился Данни. — Не знаю. Имена не обязаны что-то значить.

Камень недовольно покачал головой.

— Низинники. Как вы вообще знаете, кто вы такие, если ваши имена не имеют значения?

— А твое имя? — спросил Тефт. — У него есть значение? Ну…ма…ну..

— Нумухукумакиаки'айалунатор, — сказал Камень, слова родного языка легко текли из его рта. — Конечно. Описание очень необычного камня, который отец нашел за день до моего рождения.

— То есть твое имя — целая фраза? — неуверенно спросил Данни, как если бы сомневался, что его будут слушать.

— Поэма, — ответил Камень. — На Пиках каждое имя — поэма.

— Неужели? — поразился Тефт, скребя бороду. — Значит, чтобы позвать семью на обед, приходится немного попотеть, а?

Камень засмеялся.

— В самую точку. И это приводит к интересным результатам. Обычно на Пиках грязным ругательством считается поэма, которая по ритму и композиции соразмерна имени человека.

— Келек, — прошептал Тефт. — Чтобы оскорбить человека, надо проделать уйму работы!

— Возможно, именно поэтому большинство споров заканчиваются пьянством, — заметил Камень.

Данни неуверенно улыбнулся.

— Эй ты, большой паяц,
Ты пахнешь как промокший свин,
Иди-ка ты блевать на плац
И прыгни головой в овин.

Камень оглушительно расхохотался, эхо от его смеха громом прокатилось по расщелине.

— Хорошо, хорошо, — сказал он, вытирая глаза. — Простенько, но со вкусом.

— Звучит почти как песня, Данни, — сказал Каладин.

— Первое, что пришло в голову. И я использовал мелодию «Два Любовника Мэри», как ритм.

— Ты умеешь петь? — спросил Камень. — Я должен услышать.

— Но… — начал было Данни.

— Пой! — шутливо рявкнул Камень.

Данни взвизгнул, но подчинился, запев незнакомую Каладину песню. Забавный рассказ о двух близнецах и женщине, которая считала братьев одним человеком. Данни пел чистым тенором и казался более уверенным в себе, чем когда говорил.

И он очень хорошо пел. Как только он перешел ко второму куплету, Камень начал подтягивать, вполне в такт. Очевидно, рогоед тоже был опытным певцом. Каладин взглянул на остальных мостовиков, надеясь затянуть в разговор или увлечь пением. Он улыбнулся Шраму, но в ответ получил только хмурый взгляд. Моаш и Сигзил — темнокожий человек из Азира, — даже не глядели на него. А Пит глядел только под ноги.

Песня кончилась, и Тефт одобрительно захлопал.

— Ты пел лучше, чем я слышал в большинстве гостиниц.

— Большая удача повстречать низинника, умеющего петь, — сказал Камень и нагнулся, чтобы подобрать шлем и положить его в мешок. — А я уже начал думать, что у вас всех слух, как у старой громгончей моего отца. Ха!

Данни вспыхнул, но дальше шел более уверенно.

Они продолжали идти, время от времени проходя мимо поворотов или трещин в камне, в которых вода оставляла множество трофеев. Здесь приходилось заниматься намного более ужасным делом; зажимая нос, они снимали то, что им требовалось, с трупов или вытаскивали из груды костей. Каладин приказал не приближаться к гниющим трупам, над которыми зачастую вились красные спрены горячки. Если не наберется достаточно трофеев, тогда они смогут обобрать эти тела на обратном пути.

На каждом пересечении или развилке Каладин оставлял на стене белую метку кусочком мела. Это была обязанность бригадира, и он относился к ней очень серьезно. Он бы не хотел, чтобы бригада заблудилась в лабиринте пропастей.

Они шли и работали, и Каладин все время поддерживал разговор. Он смеялся — заставлял себя смеяться — вместе с ними. Даже если он смеялся неискренне, никто этого не замечал. А возможно, не хотели замечать, потому что даже неискренний смех был лучше, чем идти молча, в траурном молчании, в которое завернулось большинство членов бригады.

Очень скоро робость Данни растаяла, и он стал смеяться и переговариваться с Тефтом и Камнем. Несколько человек плелось сзади — Карта, Йейк и еще пара других, — как дикие звери, которых притягивает свет и тепло костра. Каладин попытался втянуть их в разговор; безуспешно, пришлось оставить их в покое.

Наконец они оказались рядом со скоплением свежих трупов. Вряд ли причиной этого была некая особенность водяных потоков в этом месте — участок расщелины выглядел точно так же, как и все другие. Быть может, чуть более узкий. Иногда они заходили в подобные ниши и находили дюжины тел; а иногда в них не было ничего.

Тела выглядели так, как если бы поток принес их и бросил, когда вода медленно отступила. Одни алети, переломанные после падения или раздавленные потоком. У многих не хватало рук или ног.