Обреченное королевство

Во влажном воздухе висел запах крови и внутренностей. Каладин поднял факел повыше, его товарищи замолчали. Промозглый холод не давал трупам разлагаться очень быстро, хотя сырость все равно делала свое дело. Крэмлинги уже начали жевать кожу на руках и выгрызать глаза. Скоро желудки трупов распухнут от газа. Среди тел извивались спрены горячки — крошечные, красные и полупрозрачные.

Сил слетела вниз и, недовольно шумя, приземлилась на его плече. Как обычно, она никак не объяснила, почему ее не было.

Люди знали, что делать. Слишком богатое место, и плевать на все спрены горячки. Все взялись за работу, раскладывая тела в ряд, чтобы было легче проверять их. Каладин, подбирая лежавшие на земле куски трофеев, махнул рукой Тефту и Камню, подзывая их к себе. Данни следовал за ними по пятам.

— Они одеты в цвета нашего кронпринца, — заметил Камень, когда Каладин подобрал зубчатую стальную каску.

— Держу пари, они из последнего забега, — сказал Каладин. — Из того, который так плохо кончился для армии Садеаса.

— Светлорда Садеаса, — сказал Данни. Потом потупился от изумления. — О, простите, я не хотел поправлять вас. Я тоже обычно забывал сказать титул. И хозяин бил меня.

— Хозяин? — спросил Тефт, подбирая упавшее копье и счищая мох с его древка.

— Я был учеником. Ну, то есть, до… — Данни замолчал, потом отвернулся.

Тефт был прав; мостовики не любили рассказывать о своем прошлом. В любом случае Данни не ошибся, поправив его, — Каладина бы наказали, если бы кто-то услышал, как он опустил почтительное обращение к светлоглазому.

Каладин положил шлем в сумку, воткнул факел в дыру между двумя покрытыми мхом валунами и стал помогать выкладывать тела в ряд. Сейчас он не пытался заставить людей говорить. Мертвые заслуживают уважения — даже если приходится их грабить.

Затем мостовики сняли с тел оружие. Кожаные жилеты с лучников, стальные нагрудники с пехотинцев. В группе оказался и один светлоглазый в красивой одежде под красивыми доспехами. Иногда специальные команды вытаскивали из пропасти тела светлоглазых, и Преобразователи превращали трупы в статую. Темноглазых, не слишком богатых, сжигали. А на большую часть упавших в пропасть солдат попросту не обращали внимания; кое-кто в лагерях говорил, что пропасть — вполне священное место для погребения, но на самом деле доставать тела было дорого и опасно.

В любом случае тело светлоглазого осталось здесь; значит, его семья или недостаточно богата, или решила не посылать людей, чтобы поднять его. Лицо офицера было изуродовано до неузнаваемости, но, судя по эмблеме, он имел седьмой дан. Значит, безземельный, был приписан к свите более могущественного офицера.

Они сняли с него оружие, потом собрали кинжалы и сапоги всех остальных — обуви всегда не хватало. Одежду они оставили мертвым, только сняли пояса и срезали пуговицы. Работая, Каладин послал Тефта и Камня посмотреть, нет ли поблизости других трупов.

Закончив с доспехами, оружием и обувью, они стали обыскивать карманы и денежные мешочки, ища сферы и драгоценности — самая противная работа. Удалось собрать маленькую, хотя и довольно ценную кучку. Впрочем, брумы найти не удалось, значит, бригада не получит даже самую жалкую награду.

Пока бригадники занимались своим мрачным делом, Каладин заметил конец копья, торчащий из соседней лужи. Наверное, его не заметили сразу.

Погруженный в свои мысли, он вытащил копье, стряхнул с него воду и понес к груде оружия. Там он остановился, держа копье одной рукой, с него капала холодная вода. Он потер пальцем гладкое дерево. Хорошее оружие, судя по весу, балансу и шлифовке. Крепкое, хорошо сделанное, хорошо хранившееся.

Он закрыл глаза, вспоминая те дни, когда мальчишкой держал в руках боевой посох.

Вернулись слова, сказанные Тукксом годы назад, в тот яркий солнечный день, когда он впервые взял в руки оружие, вступив в армию Амарама:

«Первый шаг — волноваться, — зашептал голос Туккса. — Некоторые говорят, что в сражении надо быть бесстрастным. Что ж, способность не терять голову очень важна. Но я ненавижу, когда убивают спокойно и хладнокровно. Я видел, что те, кто волнуется, сражаются тверже, дольше и лучше, чем те, кто безучастен. Это и есть разница между наемниками и настоящими солдатами. Это разница между тем, кто защищает родную землю, и тем, кто сражается на чужой. Волнение помогает в бою, но не дай ему поглотить тебя. И не пытайся перестать чувствовать. Иначе возненавидишь того, кем станешь».