Обреченное королевство

— Неужели? — раздался спокойный голос из-за спины. Мимо нее прошла Джаснах, одетая в великолепное фиолетовое платье, за ней носильщик-паршмен тащил стопку книг. — Я попытаюсь не принимать это на свой счет.

Шаллан вздрогнула, потом покраснела.

— Я не имела в виду личности, Ваша Светлость Джаснах. Я имела в виду предмет.

Джаснах грациозно села на стул. Подняв бровь, она посмотрела на Шаллан, потом жестом приказала носильщику поставить его ношу на стол.

Джаснах по-прежнему была для Шаллан загадкой. Иногда она казалась жестким ученым, недовольным вопросами Шаллан. Иногда в ней появлялся намек на иронию, скрывавшуюся за внешней суровостью. Шаллан в любом случае чувствовала себя рядом с ней удивительно уютно. Джаснах побуждала ее говорить откровенно, и Шаллан делала это с удовольствием.

— Судя по твоей вспышке, эта тема тебя утомила, — сказала Джаснах, раскладывая тома. — Ты хотела стать ученым. Ну, теперь ты узнала, что это такое на самом деле.

— Читать аргумент за аргументом от людей, которые отказываются видеть другую точку зрения?

— Они достаточно уверены в себе.

— Я не специалист по уверенности, Ваша Светлость, — сказала Шаллан, беря книгу и критически ее осматривая. — Но мне бы хотелось думать, что я могу судить о ней, когда она оказывается передо мной. Не думаю, что «уверенность» — правильное слово для книг вроде этой, из Медерии. Мне они кажутся скорее высокомерными. — Она вздохнула и отложила книгу в сторону. — Откровенно говоря, слово «высокомерный» тоже не является правильным. Недостаточно точное.

— И какое же слово правильное?

— Не знаю. Возможно, «ошибкомерный».

Джаснах скептически подняла бровь.

— Имеется в виду тот, кто уверен в себе до высокомерия, — сказала Шаллан, — хотя обладает только десятой частью нужных фактов.

На лице Джаснах появился намек на улыбку.

— То, против чего ты выступаешь, известно как Движение Самонадеянных, Шаллан. Их ошибкомерность — ученый прием. Они умышленно преувеличивают свое дело.

— Движение Самонадеянных? — спросила Шаллан, беря в руки одну из книг. — Кажется, я должна держаться позади них.

— О?

— Да. Из этого положения много легче вонзить нож в спину.

Она получила еще одну поднятую бровь. Потом Шаллан продолжила, более серьезно:

— Ваша Светлость, я, наверно, могу понять этот прием, но те книги о смерти короля Гавилара, которые вы дали мне, становятся все более и более иррациональными, защищая свою точку зрения. То, что началось как риторическая метафора, постепенно превратилось в нанизывание имен и вздорные склоки.

— Они пытаются вызвать дискуссию. Неужели ты считаешь, что ученые должны прятаться от правды, как многие другие? Что люди должны оставаться в невежестве?

— Читая эти книги, я чувствую, что невежество и ученость похожи, как две капли воды, — сказала Шаллан. — Невежество может принадлежать человеку, спрятавшемуся от рассудка, но ученость — невежество, спрятанное за рассудком.

— А что ты скажешь о рассудке без невежества? Таком, который ищет правду, не исключая возможности ошибиться?

— Мифическое сокровище, Ваша Светлость, вроде Клинков Чести или Осколков Зари. Стоит искать, но очень осторожно.

— Осторожно? — Джаснах нахмурилась.

— Да. Поиск может сделать вас знаменитым, но, если его действительно найти, оно уничтожит нас всех. Доказательство того, что человек может быть умным и считать умными тех, кто не согласен с ним? Я думаю, что это бы полностью уничтожило мир ученых.

Джаснах фыркнула.

— Ты зашла слишком далеко, дитя. Если бы ты посвящала работе хотя бы половину той энергии, которую тратишь на остроумное сотрясение воздуха, я бы осмелилась сказать, что ты станешь одной из величайших ученых нашего времени.

— Простите, Ваша Светлость, — сказала Шаллан. — Я… я смущена. Учитывая пробелы в моем образовании, я предполагала, что вы заставите меня изучать события, произошедшие давно, а не несколько лет назад.

Джаснах открыла одну из ее книг.

— Я обнаружила, что молодая девушка вроде тебя не в состоянии правильно оценить далекое прошлое. Поэтому я выбрала для изучения событие, совсем недавнее и нашумевшее, что должно облегчить тебе возможность стать настоящим ученым. Тебе интересно разобраться в причинах убийства короля?

— Да, Ваша Светлость, — сказала Шаллан. — Мы, дети, любим блестящие и громкие игрушки.

— Иногда ты слишком широко открываешь рот.

— Иногда? Вы имеете в виду, что в остальное время..? Тогда я буду… — Шаллан умолкла и закусила губу, сообразив, что зашла слишком далеко.

— Никогда не извиняйся за собственный ум, Шаллан. Это создает плохой прецедент. Однако надо быть осторожнее. Ты часто говоришь самое первое, что пришло тебе в голову.

— Я знаю, — сказала Шаллан. — Мои няни и учительницы изо всех сил пытались отучить меня от этой привычки, но…

— Безусловно подвергая тебя суровым наказаниям?

— Да. Обычно я должна была сидеть в углу, держа на голове книгу.

— А это, в свою очередь, — со вздохом сказала Джаснах, — только научило тебя выпаливать свои колкости еще быстрее, так как ты знала, что должна высказаться прежде, чем тебя поймут и накажут.