Обреченное королевство

Шаллан вздернула голову.

— Наказания ни к чему не приводят, — продолжала Джаснах. — Наоборот, людей вроде тебя они только поощряют. Игра. Сколько ты должна сказать, чтобы тебя наказали? А что если сказать что-нибудь настолько умное, что учительницы не поймут шутку? Сидя в углу, ты только придумывала находчивый ответ.

— Но для юной женщины неприлично говорить так, как я часто делала.

— Единственная «неприличность» — использовать ум не по назначению. Подумай. Ты научилась делать именно то, что тебя так раздражает в ученых: ловко владеть языком, но без особого смысла. Можно сказать, что у тебя есть ум, но нет глубокой основы. — Джаснах перевернула страницу. — Ошибкомерный ум, не так ли?

Шаллан зарделась.

— Я предпочитаю, чтобы мои ученицы были умными. Тогда я получаю больше, работая с ними. Я буду должна привести тебя ко двору. Я подозреваю, что Шут найдет тебя занятной и интригующей — ведь твоя природная робость сочетается с умным языком.

— Да, Ваша Светлость.

— И, пожалуйста, помни, что ум женщины — ее самое ценное оружие. Нельзя им пользоваться неуклюже и невовремя. Как и нож в спину, умная колкость эффективна тогда, когда ее никто не ждет.

— Прошу прощения, Ваша Светлость.

— Это был не упрек, — заметила Джаснах, переворачивая страницу. — Так, наблюдение. Я иногда делаю их: эти книги устарели. Сегодня голубое небо. Моя подопечная — плутовка с умным языком.

Шаллан улыбнулась.

— А теперь расскажи мне, что ты открыла.

Шаллан состроила гримасу.

— Не слишком много, Ваша Светлость. Или я должна сказать слишком много? Почему убили вашего отца? Каждый автор выдвигает свою собственную теорию. Некоторые утверждают, что он оскорбил их на празднике той ночью. Другие говорят, что весь договор был хитростью, давшей возможность паршенди подобраться поближе к нему. Но это точно бессмысленно, потому что у них были куда лучшие возможности.

— А Убийца в Белом? — спросила Джаснах.

— Настоящий клубок противоречий, — сказала Шаллан. — Все тексты наполнены комментариями о нем. Почему паршенди нашли убийцу на стороне? Неужели они боялись не выполнить работу сами? Или, возможно, они не нанимали его, их ложно обвинили. Хотя многие не верят в последнее утверждение, потому что паршенди взяли на себя ответственность за убийство.

— А что ты думаешь?

— Я чувствую себя слишком незначительной, чтобы делать выводы, Ваша Светлость.

— Какой смысл в исследовании, если ты не собираешься делать выводы?

— Учительницы говорили мне, что предположения — привилегия опытных, — объяснила Шаллан.

Джаснах фыркнула.

— Твои учительницы — идиотки. В нашем космере юношеская незрелость — один из самых могучих катализаторов изменений, Шаллан. Знаешь ли ты, что Солнцетворцу было только семнадцать, когда он начал свои завоевания? Гаварах еще не было и двадцати, когда она предложила теорию трех реальностей.

— Но разве на всякого Солнцетворца и Гаварах не приходится сотня Грегорхов? — Он побудил юного короля начать бессмысленную войну с королевствами, которые были союзниками его отца.

— Был только один Грегорх, — с гримасой сказала Джаснах. — К счастью. Но ты права. И вот главная цель обучения. Быть молодым — означает действовать. Быть ученым — означает действовать осмысленно.

— Или сидеть в алькове и читать об убийстве, произошедшем пять лет назад.

— Я бы не заставила тебя изучать это событие, если бы не преследовала конкретной цели, — сказала Джаснах, открывая еще одну книгу. — Слишком много ученых смотрят на исследование как на чистую игру ума. Если мы ничего не сделаем с полученным знанием, мы напрасно потратили время. Книги сохраняют информацию намного лучше нас — но только мы можем интерпретировать ее. И если кто-нибудь не собирается делать выводы, тогда лучше оставить информацию книгам.

Шаллан откинулась назад и задумалась. Если взглянуть с такой точки зрения… Ей сразу захотелось зарыться в учебу. Джаснах хочет, чтобы Шаллан что-то сделала с собранной информацией. Но что? И тут опять она почувствовала укол вины. Джаснах изо всех сил старается сделать ее ученым, а она в благодарность собирается украсть самую ценную ее вещь и оставить взамен сломанную. Шаллан затошнило.

Она ожидала, что учеба под руководством Джаснах будет включать бессмысленную зубрежку и тупую работу, сопровождаемые наказаниями за нерадивость. Именно так ее учили раньше. Джаснах, однако, учила по-другому. Она давала Шаллан задачу, оставляя ей самой выбрать способ решения. Джаснах помогала и предлагала теории, но почти все их разговоры касались скорее настоящей природы науки, цели обучения, красоты знания и его применений.

Джаснах Холин с наслаждением впитывала все новое и хотела, чтобы другие тоже полюбили это занятие. За суровой внешностью, пристальным взглядом и редко улыбающимися губами скрывался человек, верящий в свое дело. В чем бы оно ни заключалось.