Обреченное королевство

— Трудная работа, а? Но мы — мостовики! Жизнь, она же не пикник, верно? Ничего нового. Мы должны разработать план, как сражаться дальше.

— Нечего сражаться, Камень.

— Но мы одержали грандиозную победу. Смотри, еще несколько дней назад ты был в бреду. Должен был умереть, я знаю, о чем говорю. Но вместо этого ты идешь, такой же сильный, как все. Ха. Сильнее. И Ули'теканаки ведет тебя.

— Это не чудо, Камень, — сказал Каладин. — Скорее проклятье.

— Как это может быть проклятьем, друг мой? — спросил Камень, хихикнув. Он прыгнул в лужу и громко засмеялся, облив Тефта, шедшего сзади. Иногда огромный рогоед вел себя как ребенок. — Жизнь, эта штука не проклятье!

— Нет, если мне придется увидеть, как вы все умрете, — сказал Каладин. — Лучше бы мне не переживать шторм. И я собираюсь умереть от стрелы паршенди. Как и все мы.

Камень встревоженно посмотрел на него. И отступил назад, когда Каладин не предложил ничего другого. Они шли и шли, поеживаясь, когда проходили мимо участков стен, на которых скальные демоны оставили глубокие следы когтей. Наконец они наткнулись на груду тел, принесенных сверхштормом. Каладин остановился, поднял факел повыше, бригада собралась вокруг него. В каменную нишу, маленький тупиковый проход в стене, принесло около пятидесяти трупов.

Тела лежали стеной, из которой высовывались руки и ноги; между ними застряли тростники и разнообразные обломки. С первого взгляда Каладин понял, что тела уже начали разлагаться. Одного из бригадников вырвало, несколько других немедленно подхватили. Стоял ужасный запах, крэмлинги и другие хищники, побольше, рвали и кромсали тела; свет спугнул зверей, заставил разбежаться. Рядом с Каладином лежала рука, оторванная от тела, к ней вела кровавая дорожка. На высоте пятнадцати футов лишайник был содран когтями скального демона. Наверное, он утащил одно из тел, чтобы спокойно сожрать. И в любое мгновение мог вернуться за другими.

Каладина не вырвало. Воткнув наполовину сгоревший факел между двумя большими камнями, он принялся за работу, вытаскивая тела из кучи. По меньшей мере они не настолько разложились, чтобы расползаться на куски. Бригадники медленно взялись за работу, наполняя область вокруг него. Каладин, с оцепеневшим сознанием, работал, не думая.

Мостовики выложили тела в линию. Потом начали снимать с них доспехи, искать в карманах, вынимать ножи из пояса. Каладин, оставив сбор копий другим, работал в стороне.

Тефт встал на колени рядом с Каладином и перевернул тело, голову которого разбило при падении, и начал расстегивать ремни на броне трупа.

— Хочешь поговорить?

Каладин ничего не ответил.

Просто продолжай работать. Не думай о будущем. Не думай о том, что произойдет. Выживай. Не заботься и не отчаивайся. Живи.

— Каладин, — голос Тефта, как нож, вонзился в череп Каладина, заставив его вздрогнуть.

— Если бы я хотел поговорить, — проворчал Каладин, — я бы не работал здесь, в одиночестве.

— Достаточно честно, — сказал Тефт. Он развязал последний ремень нагрудника. — Остальные смущены, сынок. Они хотят знать, что мы собираемся делать.

Каладин вздохнул и встал лицом к бригадникам.

— Я не знаю, что делать! Если мы опять попытаемся защитить себя, Садеас нас накажет. Мы приманка и должны умирать. Я ничего не могу сделать. Ничего. Надежды нет.

Бригадники ошеломленно смотрели на него.

Каладин отвернулся от них, встал на колени рядом с Тефтом и вернулся к работе.

— Вот, — сказал он. — Я им объяснил.

— Идиот, — тихо сказал Тефт. — Ты столько сделал и теперь хочешь бросить нас?

Бригадники вернулись к работе. Каладин уловил ворчание Моаша.

— Ублюдок, — сказал Моаш. — Я говорил, что это произойдет.

— Бросить вас? — прошипел Каладин Тефту.

Дай мне быть. Дай стать безразличным ко всему. По меньшей мере не будет так больно.

— Тефт, я провел много часов, пытаясь найти выход, но так ничего и не придумал! Садеас хочет, чтобы мы умерли. Светлоглазые всегда получают то, что хотят, — так устроен мир.

— И?

Каладин, не обращая на него внимания, вернулся к работе, стаскивая сапог с солдата, чья берцовая кость была сломана в трех разных местах.

— Ну, может быть, мы все умрем, — сказал Тефт, — но речь идет не о выживании.

Почему Тефт — один из всех! — пытается подбодрить его?

— Если не о выживании, то о чем? — Каладин наконец сумел снять сапог. Он перешел к следующему в линии и замер.

Мостовик. Каладин не знал его, но трудно было не узнать жилет и сандалии. Он лежал сгорбясь около стены, руки в стороны, рот слегка открыт, веки впали. На одной из ладоней кожи не было.

— Я не знаю о чем, — проворчал Тефт. — Но это удел труса — просто сдаться. Мы должны бороться. Пока в нас не вонзятся стрелы. Ты знаешь, «путь перед целью».

— И что это значит?

— Не знаю, — быстро сказал Тефт, глядя вниз. — Как-то раз слышал.