Обреченное королевство

Жизнь перед смертью. Сила перед слабостью. Путь перед целью.

Каладин взглянул наверх, на узкую полоску неба. Как далекая река с чистой голубой водой.

Жизнь перед смертью.

Что они хотели сказать? Человек должен искать жизнь, а потом уже смерть? Банально. Или они имели в виду что-то другое? Что жизнь приходит перед смертью? Опять банально. И, тем не менее, эти простые слова что-то говорили ему. Смерть придет, шептали они. Смерть придет ко всем. Но жизнь приходит раньше. Храни ее.

Смерть — место назначения. Цель. Но путь — это жизнь. Вот что важно.

Холодный ветер пробежал по каменному коридору, омыл его, принес запах свежести, унес зловоние гниющих трупов.

Мостовики не нужны никому. Никто не заботится о темноглазых, находящихся на самом дне. И, тем не менее, ветер шептал ему, опять и опять.

Жизнь перед смертью. Жизнь перед смертью. Живи, прежде чем умрешь.

Нога ударилась обо что-то. Он нагнулся и поднял его. Маленький камень. Едва различимый в темноте. Он знал, что происходит с ним: меланхолия, приступ отчаяния. Она часто нападала на Каладина, главным образом в недели Плача, когда облака закрывали все небо. Тогда Тьен пытался приободрить его, помочь сбросить с себя отчаяние. И Тьену это всегда удавалось.

С того времени, как он потерял брата, справляться с приступами стало тяжелее. Он стал ходячим трупом; не о ком заботиться — нечего отчаиваться. Лучше уж не чувствовать ничего, чем чувствовать только боль.

Я потеряю их всех, подумал Каладин, крепко зажмуриваясь. Почему я должен пытаться?

Разве он не дурак, пытающийся удержать их? Если бы он победил, хотя бы однажды! Этого бы хватило. Если бы он поверил, что может помочь, что в мире существуют пути, ведущие не в темноту, он мог бы надеяться.

Ты обещал себе, что попробуешь, в последний раз, подумал он. Они еще не мертвы.

Еще живы. Пока.

Есть еще кое-что, что можно попробовать. То, что всегда пугало его. Каждый раз, когда он пытался сделать так, терял все.

Перед ним стоит несчастный человек. И предлагает освобождение. Апатию. Неужели Каладин действительно хочет опять стать ходячим трупом? Ложный побег. Не защитит ни от чего. Он будет все глубже и глубже погружаться в апатию, пока самоубийство не станет лучшим выходом.

Жизнь перед смертью.

Каладин встал, открыл глаза, выпустил из рук камень. И медленно вернулся к свету факелов. Бригадники посмотрели на него, не переставая работать. Некоторые насмешливо, некоторые сомневаясь, другие ободряюще. Камень, Данни, Хоббер, Лейтен. Они верили в него. Он пережил шторм. Одно чудо уже есть.

— Есть еще кое-что, что можно попробовать, — сказал Каладин. — Но, скорее всего, в результате нас убьет собственная армия.

— Нам все равно подыхать, — заметил Карта. — Вы сами сказали. — Некоторые бригадники кивнули.

Каладин глубоко вздохнул.

— Мы должны попытаться убежать.

— Но военные лагеря хорошо охраняются, — возразил Безухий Джакс. — И мостовикам не разрешают выходить без надзора. Они знают, что мы сбежим.

— Мы умрем, — мрачно сказал Моаш. — До цивилизации много миль. Здесь нет ничего, кроме большепанцирников, и нет укрытия от сверхштормов.

— Я знаю, — сказал Каладин. — Но либо это, либо стрелы паршенди.

Люди замолчали.

— Каждый день мы будем грабить трупы, — сказал Каладин. — И они не посылают с нами никого, потому что боятся скальных демонов. Большинство работ мостовиков служат одной цели — занять наше время, отвлечь от ожидающей нас судьбы, так что мы можем приносить обратно не слишком много трофеев.

— Ты думаешь, что мы можем выбрать одну из этих расщелин и ускользнуть? — спросил Шрам. — Они пытались составить карту. Команды никогда не выходили по другую сторону Равнин — их убивали скальные демоны или вода сверхштормов.

Каладин тряхнул головой.

— Нет, я предлагаю кое-что другое. — Он ударил ногой по предмету, лежавшему на земле перед ним, — упавшему копью. Копье полетело к Моашу, который, удивленный, поймал его.

— Я могу научить вас им пользоваться, — тихо сказал Каладин.

Люди молча глядели на оружие.

— Что это нам даст? — спросил Камень, забирая копье у Моаша и внимательно оглядывая его. — Мы не можем сражаться с армией.

— Нет, — сказал Каладин. — Но, если я обучу вас, мы сможем напасть на стражников у ворот, ночью. Мы сможем пробиться наружу. — Каладин посмотрел на них, встретившись глазами с каждым. — Как только мы освободимся, они пошлют за нами солдат. Садеас не допустит, чтобы какие-то мостовики, убив его людей, безнаказанно скрылись. Будем надеяться, что он недооценит нас и вышлет маленькую группу. Если мы и их сумеем убить, то сможем уйти достаточно далеко и спрятаться. Очень рискованный план. Садеас сделает все, чтобы поймать нас, и, скорее всего, отправит в погоню целую роту. Шторм его побери, но нам вряд ли удастся даже выйти из лагеря. Но это хоть что-то.