Обреченное королевство

Да, подумал Далинар. Адолин прав и относительно шута.

В прошлом Далинар судил этого человека слишком сурово. Он совсем не такой дурак, как его предшественники. Шут продолжал молчать, и Далинар решил, что, возможно, сегодняшняя его проказа — садиться рядом с людьми и нервировать их. Откровенно признаться, это вообще не проказа, но Далинар часто не понимал, что делает Шут. Возможно, что-то ужасно умное, если кто-то будет настаивать. Далинар вернулся к еде.

— Ветра меняются, — прошептал Шут.

Далинар посмотрел на него.

Глаза Шута сузились, он внимательно осмотрел ночное небо.

— Уже несколько месяцев. Смерч. Он движется и трясется и несет нас с собой. Как мир, который крутится, но мы не можем видеть это, потому что крутимся вместе с ним.

— Мир крутится? Что это за глупость?

— Глупость человека, который волнуется, — сказал Шут. — И блеск того, кто спокоен. Второй зависит от первого — но и использует первого, — в то время как первый не понимает второго, надеясь, что второй больше похож на первого. И все их игры крадут наше время. Секунда за секундой.

— Шут, — вздохнул Далинар. — Сегодня я плохо соображаю. Прости, если я пропустил твое намерение, но я не понял ни одного слова.

— Я знаю, — сказал Шут, потом в упор посмотрел на него. — Адоналсиум.

Далинар нахмурился еще больше.

— Что?

Шут изучил его лицо.

— Ты никогда не слышал такого термина, Далинар?

— Адо… что?

— Ничего, — сказал Шут. Он казался очень озабоченным, несмотря на обычное самообладание. — Чушь. Белиберда. Фиггльдиграк. Разве не странно, что бессмысленные слова часто похожи на обычные, обрезанные и разделенные на части, а потом сшитые во что-то вроде этого — и одновременно полностью незнакомые?

Далинар задумался.

— Я спрашиваю себя, можно ли проделать то же самое с человеком? Разделить его, чувство за чувством, кусочек за кусочком, один кровавый ломоть за другим? А потом соединить обратно, чтобы получилось что-то похожее на дизиан эймиан. И если ты получишь такого человека, назови его Чушь, как меня. Или Чушечушь.

— Это и есть твое имя? Настоящее имя?

— Нет, мой друг, — ответил Шут, вставая. — Я потерял мое настоящее имя. Но когда мы встретимся в следующий раз, для тебя будет самым умным дать мне новое. А пока Шут вполне достаточно — или, если хочешь, можешь называть меня Хойд. Будь настороже; сегодня вечером Садеас собирается открыть то, что он нарыл, и даже я не знаю, что именно. Прощай. Прости, что я не буду больше оскорблять тебя.

— Подожди, ты что, уезжаешь?

— Я должен. Но надеюсь вернуться. Я так и сделаю, если меня не убьют. Хотя, возможно, даже после этого. Извинись за меня перед твоим племянником.

— Он не обрадуется, — сказал Далинар. — Он любит тебя.

— Да, это одна из его наиболее замечательных особенностей, — сказал Шут. — Кроме того, он платит мне, дает мне есть его дорогую еду и разрешает издеваться над его друзьями. Космер, к сожалению, более важен, чем бесплатная еда. Будь настороже, Далинар. Жизнь становится опасной, а ты в центре всего этого.

Шут кивнул и канул в ночь. Он поднял капюшон, и вскоре Далинар уже не мог отделить его от темноты.

Далинар вернулся к еде.

«Сегодня вечером Садеас собирается открыть то, что он нарыл, и даже я не знаю, что именно».

Шут редко ошибался — хотя всегда вел себя странно. Действительно ли он уезжает, или завтра утром в лагере будет смеяться над шуткой, которую он сыграл с Далинаром?

Нет, подумал Далинар. Это не шутка.

Он махнул рукой мажордому в черном и белом.

— Найди моего старшего сына и пошли ко мне.

Слуга поклонился и исчез. Далинар продолжил есть, иногда поглядывая на Садеаса и Элокара.

Они уже вышли из-за стола, и к ним присоединилась жена Садеаса, Йалай, женщина с пышными формами, про которую говорили, что она красит волосы. А это указывало на чужую кровь в ее семье — цвет волос алети зависел от того, сколько в человеке было крови алети. Чужая кровь означала локоны другого цвета. Ирония, но смешанная кровь чаще встречалась у светлоглазых, чем у темноглазых. Темноглазые редко женились на иностранках, но знатные дома Алеткара часто нуждались в союзниках или иностранных деньгах.

Насытившись, Далинар вышел из-за королевского стола. Женщина все еще играла печальную мелодию. Хорошо играла. Спустя несколько мгновений появился Адолин и поспешно подошел к Далинару.

— Отец? Ты посылал за мной?

— Оставайся поблизости. Шут сказал мне, что сегодня вечером Садеас собирается устроить шторм.

Адолин помрачнел.

— Значит, надо уходить.

— Нет. Нам нужно доиграть до конца.

— Отец…

— Но ты должен подготовиться, — тихо сказал Далинар. — На всякий случай. Ты пригласил офицеров нашей гвардии?

— Да, — ответил Адолин. — Шестерых.

— Передай им, что я даю им разрешение войти на королевский остров. Что с Королевской Гвардией?