Обреченность

Тишина нависает осязаемой тяжестью между нами, прежде чем его лицо превращается в обычную приятную маску.

— Как пожелаешь, брат. Я удостоверюсь, что всё, что запланировано на сегодня, не сорвётся, и встречусь с тобой здесь позже, как и планировалось.

Как будто ничего не произошло между нами, он уходит в дом.

Я только подогрел его интерес к Фей, повысил его желание к ней в десятикратном размере. Я пробудил его зверя, отказав ему в ее теле, и все это без серьезного основания.

Она сопротивлялась слезам, когда я наехал на неё из-за того извращенного насилия, и когда я заглянул в её глаза, то увидел чистую невинность, но эти факты не должны ничего значить, когда моя цель — сломать дочь Алека Крэйвена.

«Тогда почему такая реакция на требование Люка? Почему я прогневил моего брата, чтобы спасти девчонку, которую я имею полное право разорвать на части? И почему я всё ещё пульсирую от потребности уничтожить её?»

Я хочу насладиться её плотью и носить её невинную душу, как вторую кожу.

Только вот я не желаю, чтобы кто-то ещё её испробовал.

13

Коул не вернулся за мной.

Когда сработал звуковой сигнал разблокировки замка двери, это был Люк, переступающий порог.

Его глаза встречаются с моими и осматривают меня с ног до головы и обратно.

— Очень мило, миссис Хантер. Синий идет вам.

Его слова приятны, но они произнесены без теплоты. Он кажется скучающим и немного раздраженным от того, что ещё раз выступает лакеем своего брата.

Подходя ко мне, он протягивает мне руку.

— Позвольте нам откланяться. Сегодня — день больших признаний, ваш муж желает, чтобы ты увидела из первых рук, что представляет собой быть Хантер, теперь, когда ты больше не Крэйвен.

Вспоминая его предупреждение о повиновении, которое прозвучало вчера после того, как меня выбросили из машины, я кладу свою влажную руку в его прохладную и встаю со своего места на краешке кровати.

Его глаза скользят по моему телу ещё раз и, несмотря на его беспечное поведение, я не могу пропустить вспышку похоти, что вырывается из его ауры оттенками ярко красного. Это первая истина, которую я прочла в Люке, и я не уверена, что мне делать с этим. Как узнать — хочет ли он помочь мне в моей ситуации?

«Он хочет меня».

Внезапная дрожь сокрушает моё тело.

— Нет никакой необходимости бояться меня, зверушка, — уголок его рта приподнимается с одной стороны, когда он выражает неодобрение, отводя глаза в сторону от меня. — Я не заинтересован в причинении боли тебе.

«Ложь».

Я могу чувствовать ложь также хорошо, как и вижу её.

Я опускаю глаза и концентрируюсь на своих шагах, пока он выводит нас из спальни, дальше через коридор и вниз по величественной лестнице. На верхней ступеньке Люк кладет свою руку ниже моей спины, и видение поражает меня с силой удара кулака по почкам.

Я сгибаюсь, теряя ощущение пола под моими ногами, но дело не в неизбежности резкого падения вниз по лестнице, а в том, что я вижу перед собой — два юных мальчика, один темный, другой светлый.

— Но почему мамочка не идет с нами? Коул, я хочу вернуться к мамочке.

Старший мальчик с золотисто белокурыми волосами сильно вцепился своей рукой в руку младшего темноволосого брата и быстро уводит его подальше от открытого дверного проема.

— Мамочка ушла, Люк. Она ушла, и я позабочусь о тебе, теперь только ты и я.

Темноволосый мальчик борется и незаметно вытаскивает руку из хватки брата, быстро бросаясь назад к двери.

— Она не ушла, она в кровати. Мамочка! Мамочка! Коул сказал…

Его слова резко обрываются на половине, когда он заворачивает за угол комнаты, золотоволосый мальчик следует за ним по пятам.

— Люк не надо! Остановись! — но маленький мальчик не слушает, и моё сердцебиение увеличивается в неистовой барабанной дроби, в то время как я следую за ними обоими через открытую дверь.

Вид за дверью так не похож на всё, чему я когда-либо была свидетельницей, и я чувствую, как моё тело сотрясается от шока, все мои собственные функции тела терпят бедствие.

Передо мной темноволосый мальчик стоит на коленях на полу, его руки цепляются за ногу женщины — красивой блондинки.

Её обнаженные ноги в нескольких дюймах от пола, её тело приколото к дальней стене пятью длинными кинжалами. По одному, пронзающему каждое плечо, по одному в каждом бедре и один прямо в животе. Она обнажена, её тело покрывают реки крови, которые словно накрывают её кровавым плащом. Красная кровь капает с пальчиков её ног, её поза практически подобна позе распятого Иисуса, её лицо — маска безмятежности. Ледяные голубые глаза пристально смотрят в небытие, но, несмотря на ужас, они, кажется, обрели покой. Её лицо практически совершенно.

«Как кто-то мог найти покой в такой смерти, как эта?»

Темноволосый мальчик хнычет, пока более взрослый мальчик наблюдает. Он смотрит на сцену перед ним в течение долгого времени, прежде чем его голова быстро оборачивается к открытой двери так, как будто он почувствовал меня позади себя, но его пристальный взгляд проходит сквозь мое тело.