Обреченность

— Если вы увидите небритого солдата, с расстегнутым воротом и выпившего, не торопитесь его арестовывать — скорее всего, это наш итальянский союзник.

По приказу бургомистра города оккупационные власти начали выдавать молоко женщинам, имеющих грудных детей. Каждое утро в специальных пунктах выстраивалась очередь. К ней стали пристраиваться вечно голодные солдаты итальянской пехотной дивизии. Они мирно стояли вперемешку с беременными женщинами, не требуя себе лишнего. Получали общую норму и чинно удалялись.

Полковник Духопельников будучи в состоянии легкого подпития проходил мимо и обозвал итальянцев жидами. Когда союзник, что-то возразил, подбил ему глаз. Прежде чем его успел скрутить наряд полевой жандармерии Платоша успел оторвать погон фельдфебелю.

По телефону был вызван дежурный офицер из русского отдела комендатуры.

Переночевав ночь в холодной камере Духопельников осознал, что был неправ, о чем утром заявил прибывшему за ним офицеру:

— Зря я с этими макаронниками подрался. Надо было их шашкой рубануть.

* * *

В Виннице и Запорожье сам Тимофей Доманов собрал до полка казаков, с женами, детьми и скотиной. Боеспособных казаков призывного возраста направили в Проскуров, а нестроевых отправили пешим порядком в местечко Лесное — что находилось в Белоруссии.

Павлов вручил Доманову сразу два приказа: о присвоении ему чина войскового старшины, и о назначении его на должность заместителя походного атамана по строевой части.

В Проскурове находилось пять тысяч казаков вместе с семьями. В конце апреля начали прибывать кубанцы атамана Науменко и терцы полковника Тарасенко.

Вместе с Тарасенко в Проскуров явился Георгий Кулеш.

Тем временем непосредственный начальник Павлова — генерал от кавалерии Каплер, подал в отставку по состоянию здоровья. Павлов выехал в Берлин, к Краснову — для получения указаний, поскольку казаки Павлова были выведены из подчинения штабов местных частей вермахта, и штаба Каплера, и были переподчинены генералу Краснову.

И еще дошли слухи, что генерал Шкуро просил у Краснова должность походного атамана. Павлова это расстроило и он приказал Доманову прекратить переброску батальонов на Лесное, а направлять их в Новогрудок.

Майор Мюллер добился приказа о создании оседлых казачьих поселений в Лидском, как наиболее партизанском округе Белоруссии. Краснов же настаивал на том, чтобы размещать казаков в Балине, Каменец-Подольской области, но Павлов решил посылать туда только самых никудышных, больных или старых.

Как только Павлов уехал, в его штабе начал распоряжаться Мюллер. Он отослал Доманова в Балино с дивизионом военного охранения, и приказал находиться там до выяснения обстановки. В бои не вступать.

Доманов себя не обидел — взяв две сотни шахтинских казаков и сотника Лукьяненко выехал на Балино. Еще одна сотня осталось в Проскурове. Сотенный Анфимов получил приказ добыть коней, и догонять конным строем.

В Балине скопилось четыре тысячи невооруженных, голодных беженцев и членов их семей. Доманов решил увести их в более спокойное и сытное место, но отступающие немецкие части реквизировали у него почти всех верховых лошадей.

Немцы не стеснялись. Дело дошло до мордобоя и несколько коноводов было избито. Чудом не начали стрелять. Доманов побежал жаловаться в штаб фельдполиции, но его никто не стал даже слушать. Лошади были нужны немецкой армии, она отступала, оставляя в котле своих союзников, румынские и венгерские части.

А в лагерь Доманова все прибывали и прибывали беженцы- голодные, больные, измученные вшами.

Несдержанный Лукьяненко ярился, и все чаще говорил о том, что по немцам давно уже пора открыть огонь. Среди казаков забродили похожие настроения. Доманов в поисках выхода метался между своим штабом и немецким командованием.

Немецкие офицеры занятые эвакуацией отмахивались от него, как от назойливой мухи.

Наконец Доманов решился и приказал выдвигаться пешим маршем на Проскуров, но было уже поздно — кольцо окружения замкнулось. Деваться было некуда.

Рядом с казаками занимали оборону два мадьярских пехотных батальона. Доманов побежал к мадьярам и предложил прорываться вместе. С венгерским майором, командовавшим мадьярами, обговорили план прорыва из кольца. Фронт уже ушел вперед и нужно было выходить в тыл к Красной армии

Доманов выговорил себе такие условия: он с конной разведкой пойдет в атаку с венграми, а пешие казаки с обозом будут будут прикрывать тыл.

Атака, удалась. Казаки и мадьяры вышли из окружения. При этом взяли в плен несколько офицеров штаба полка Красной армии, которых потянули за собой. Отступившие немцы тем временем закрепились и слегка собравшись с силами пошли в контрнаступление и домановцы вышли прямо в расположение немецких частей.

Выяснив, кто они такие, казаков направили в Лемберг, где Павлов их встретил как героев.

Казакам была устроена торжественная встреча. После молебна походный атаман объявил казакам благодарность за то, что сохранили дисциплину, боевые порядки и с оружием в руках вышли из боя.