Обреченные

21 декабря, 13:01 по гавайско-алеутскому времени

Неизбежный результат управления тяжелой сельхозтехникой при передозировке ксанаксом

Отправила Мэдисон Спенсер (Madisonspencer@aftrlife.hell)

Милый твиттерянин!

Стоя в салоне «Пангеи», я вскрикиваю: «Фест!» – и светловолосый симпатяшка-гость смотрит на меня сияющими голубыми глазами. Он действительно и видит меня, и слышит. Что еще удивительнее, папина любовница, мисс Дешевка Потаскухинс, обращает глаза оттенка мочи на меня и прослеживает мой взгляд до Феста. Это невероятно, однако Бабетт видит нас обоих. Ее резиновые губы искривляются, как сосиска для хот-дога, разрезанная вдоль и поджаренная на сале к дюжему фермерскому petit dejeuner[39]. Бабеттины веки складываются в дрожащие щелочки, плечи выгибаются, как у насторожившейся деревенской кошки, объемистая грудь поднимается с каждым вздохом. Даже на мой скептический взгляд сверхъестествоиспытателя, кажется, что ее ногти удлинились – они теперь как у пантеры, а не как у котенка.

Мой сельский спутник вытягивает мальчишечью руку, раскрывает ладонь – крошечную, не больше цветка розового крокуса, – и обращается к Бабетт. Голосом неожиданно глубоким, твердым и звучным он говорит:

– Изыди, мерзкий суккуб.

Обо всем позабыв, родители склонились над «Биглем», замаранным кровью из дедовой палки, хотя думают, что она – из моей ангельской пи-пи.

Да, возможно, я и увлеклась этим светловолосым деревенским пареньком в полукомбинезоне, но слово «суккуб» я знаю. Если обвинение миниатюрного предмета моей страсти верно, тогда понятно, почему Бабетт способна меня видеть. И как ей удалось так привязать к себе обычно камиллозависимого отца. Благодарю КлАДезя-Леонарда, который напоминает нам, что суккуб – это демон, принимающий облик женщины, чтобы соблазнять и губить мужчин.

Удерживая Бабетт на расстоянии, симпатяшка Фест велит мне приблизиться.

– Я отважился сойти в этот земной край по поручению вашего деда.

– Папиного отца? – с надеждой спрашиваю я.

Фест смотрит на меня, крохотная морщинка на лбу цвета масла выдает его Ctrl+Alt+Замешательство.

– Я веду речь о Бенджамине, что обитает в вечности и совершенном счастье в Царстве Небесном.

То есть о Папчике Бене.

– Так он в раю? – спрашиваю я с сомнением. У нас перед глазами его банановая слизь, размазанная по всей моей славной рубашечке, а он, оказывается, в раю.

Фест кивает. Потом внимательнее вглядывается в мое лицо.

– Ведома ли вам, дева, какая-либо веская причина, по которой Бену не должно быть пред лицом Всемогущего?

Ах, Фест. Как же я скучала по его высокопарному слогу первых колонистов.

– А почему ты меня видишь?

– Мы с вами можем беседовать, – отвечает он, – поскольку я более не принадлежу вещному миру.

Бедный Фест.

Я приношу свои соболезнования.

– Тебя убили французские поцелуи?

– Несчастный случай с комбайном, – говорит он, печально улыбаясь.

Прости мое злорадство, милый твиттерянин, но ведь я так и знала. С первой нашей встречи на немудреных сельских похоронах Папчика я догадывалась, что так его жизнь и закончится. Двенадцать лет он полол сорняки и ощипывал кур, а потом бац – и его изрубило в фарш сельхозагрегатом. О, как я завидовала этой трагической участи!

Он тем временем поясняет:

– Теперь я навеки ангел. – Фест протягивает мне крохотную ладошку и говорит: – И миссия моя – разыскать вас, мой Грааль. Меня послали сюда, мисс Мэдисон, поскольку Господь наш отчаянно нуждается в вашей помощи.

21 декабря, 13:16 по гавайско-алеутскому времени

Цель моей кошмарной жизни раскрыта!

Отправила Мэдисон Спенсер (Madisonspencer@aftrlife.hell)

Милый твиттерянин!

Царство Небесное есть.

Есть и Бог, а не только Уоррен Битти.

Рай существует, милый твиттерянин, но в том мало утешения тем из нас, кому предназначено провести вечность в ином месте. Мой пастушок Фест стал искристым крохотулечкой-ангелочком, а упитанную меня мучают «Английским пациентом» среди серных и огненных озер из фекалий. Я счастлива за Феста. Рада по уши. Нет, в самом деле рада. На предмет этикета нас в интернате натаскивали серьезно, правда, не объяснили, как себя вести, когда происходит такая несправедливость. К счастью, трудный разговор прерывает настойчивый звонок телефона в салоне «Пангеи». Бабетт отвечает коротким «Да?»

Не сводя глаз с меня и Феста, она некоторое время слушает, потом резко говорит:

– Нет, я не хочу поучаствовать в маркетинговом опросе. Эмили, где ты взяла этот номер?

Звонит мамин телефон, мама отвечает. Звонит папин.

Моя вам вечная признательность, Леонард-КлАДезь, Паттерсон54 и СПИДЭмили-Канадка – вы как раз вовремя.

– Какую я предпочитаю жевательную резинку? – изумляется мама. – Леонард, детка, это ты?

– Нет, из каракуля я никогда не покупаю, – говорит отец.