Обреченные

Он помнил ту девушку, что привели тогда к нему в спальню. Она была очень хрупкая, невысокого роста с черными волосами и огромными карими глазами в пол-лица. Совсем юная. Ненамного старше его самого. Очень непохожая на женщин Лассара — со смуглой кожей и чувственными красными губами. Она сбросила белоснежную тунику, и, увидев ее тело, он почувствовал, как начинает задыхаться. Она была прекрасна, насколько может быть прекрасна первая женщина для мужчины. Первая и единственная. Она боялась его, а он ее. Она жмурилась и вжимала голову в плечи, когда он поднимал руку, чтобы провести по ее черным кудрявым волосам пальцами, и он с ужасом понимал, что ее били. Той ночью он познал все радости плотской любви, а наутро умолял свою любовницу сказать ему имя. Она не сказала…а потом пришла к нему еще раз перед самым отъездом. Он любил ее роскошное смуглое тело до самого утра, пока его не увезли в Нахадас. Он знал, что больше никогда ее не увидит, и она знала, что это единственная их встреча. Ее имени он так и не узнал.

А потом Алс встретил ее спустя годы…встретил здесь, под Нахадасом. Она прислуживала его сестре, и ее звали Моран. Он каждый день вспоминал тот самый первый взгляд друг на друга и то, как оба сделали вид, что не узнали. Впрочем, это был самый лучший вариант для них обоих — астран уже не мужчина. Он воин Иллина и не может нарушить обет даже при всем своем желании. Физически.

Конь вдруг остановился и взвился на дыбы, а астран быстро осмотрелся по сторонам, прислушиваясь к шорохам леса. Рука тут же легла на рукоять меча. Он знал, что они здесь. Не видел, но точно знал. Чувствовал чутьем опытного вина и следопыта — валласары вот-вот нападут. Они прятались под насыпью веток и снега — дозор Рейна дас Даала. Человек десять, и воевать с ними бесполезно.

— Я пришел с миром, — зычно сказал на валласском, впервые произнеся его вслух. Раньше говорил на этом языке только с матерью, — Я хочу встретиться с вашим велиаром.

Поднял меч вверх, удерживая его обеими руками и показывая, что сдается.

Его выбили из седла, набросив несколько арканов, и повалили на землю, в снег. Валлассар склонился над ним и приставил нож к горлу.

— Какого Саанана я должен вести тебя, лассар, к моему Повелителю? То, что ты говоришь на нашем языке, не делает тебе чести, если не наоборот.

— У меня приказ отрезать голову каждому лассару и нести ее, как трофей, моему велиару. Только такую встречу я могу тебе с ним устроить.

— У меня для него послание от Одейи дес Вийяр.

— От красноволосой шеаны-лассарки? Так она тоже вне закона, и скоро ее саму вздернут на виселице или сожгут живьем. Как и я тебя сейчас. Эй, а ну-ка соорудите нам эшафот вооон на том дереве. Давай сюда свое послание, мразь. Я сам передам своего Повелителю.

— Мне велено из рук в руки.

— Я передам вместе с твоей отрезанной кистью. Так устроит? Точно из рук в руки. Кинь мне топорик, Гестр.

— Может, отведем его к Сайяру?

— Зачем? Убьем, обыщем. Если что найдем, отдадим сами: и враг убит, и послание доставлено. Это же астран, гляди, у него перстень и цепь со звездой золотая. Чистейшее красное золото.

— Вы можете взять себе все, но меня отведите к вашему дасу, иначе, когда он узнает, что вы этого не сделали, с плеч полетят уже ваши головы.

— Вздернуть. Никаких посланий от проклятых лассаров мой дас не ждет, — раздался голос Сайяра, и воины заржали во весь голос, — Снимайте с него золото и вешайте, как непотребу. Пусть душа его никогда не найдет покоя. И закройте ему рот, чтоб поменьше болтал и не марал наш язык.

— Что здесь происходит?

На опушку въехал всадник на вороном коне, и все склонили головы, разговоры стихли. Астран впился взглядом в человека в железной маске в длинном развевающемся плаще и с непокрытой головой. То, как он держался в седле, выдавало в нем велиарскую кровь и недюжинный опыт воина.

— Лазучик. Лассарский астран пробрался в наши земли, что-то вынюхивал. Я велел вздернуть ублюдка.

— Верно велел, Сайяр. Пленных мы не берем.

Даал даже не удостоил астрана взглядом, а Алс пытался сбросить с себя веревки, но его плечи крепко затянули арканом. Он смотрел, как забрасывают веревку на ветку дерева, силясь выплюнуть кляп изо рта. Сердце бешено билось о ребра. Он замычал, и валлассарские воины опять расхохотались.

— Ты гляди, мычит от страха.

Алс не мог пошевелить связанными руками. Пытался высвободить их из веревки, чтобы достать из-за манжета маленький сверток, пока валлассары сооружают для него виселицу. Мыча от боли астран выкручивал запястье в петле. Если дернет сильнее, оно сломается.

— Последнего желания не будет. Пусть Иллин возместит тебе потом ущерб.

Давайте. Вздерните его.

Из-под маски виден лишь подбородок и сверкающие глаза. Алс все же дернул рукой, раздался хруст, и от боли потемнело перед глазами. Сверток выскользнул из онемевших пальцев. Ну вот и конец…вот и самый нелепый конец его жизни. Он не смог спасти ни сестру, ни себя. Тот, кого назвали Сайяром, подтянул лошадь Алса за узцы под ветку с петлей, а другой накинул ее Алсу на шею.