Обреченные души (СИ)

Томад Тронэр – король Северного Форлианда, медленно умирал от неизвестного ни одному лекарю недуга. Когда королева Фаретра вошла в комнату, её муж, укутавшись одеялом, что-то неясно бормотал во сне. Окна были затянуты шторами шоколадного цвета, от чего в спальне царил полумрак. Вдруг Томад медленно приподнял веки и измождённым взглядом посмотрел на жену – улыбка скользнула по исхудалому лицу императора.

- Как вы, мой король? – заботливо спросила Фаретра, садясь на кровать возле своего мужа и нежно поглаживая его по седым густым волосам.

- Всё хорошо, моя королева, - прохрипел Томад, немощно отодвигая от себя одеяло. Супруга улыбнулась, увидев радость в глазах императора. - Даже умирая, он не показывает, что ему больно, - подумала про себя королева, продолжая поглаживать супруга и смотреть ему в глаза. - И как же я могу рассказать ему о поступке нашего сына?

- Что вас беспокоит, моя королева? - взволнованно спросил Томад.

- Да так… ничего… просто задумалась, - улыбнулась Фаретра, стараясь скрыть печаль, поселившуюся во взгляде.

- Пытаетесь обмануть меня? - огорчённо произнёс Томад, после чего тяжело закашлял. - Воды, - сипло протянул супруг, обессилено сжимая руку жены.

- Ни за что на свете, мой король, я просто беспокоюсь о наших детях. Наш сын… он вступил в ряды Соборников, а Флёр отвергла старшего сына Фаргоса Брогура, и мысль о том, что станется с королевством после твоей кончины, очень сильно тревожит меня, - понуро ответила Фаретра.

- Забота о королевстве…хм, - задумался Томад. - Простите, моя королева, что это бремя ложиться на ваши плечи. А дети,… дети избрали свой путь, и я не смею винить их за это, да и как я могу осудить свою плоть и кровь? Обидно, конечно же, что я не смог отплатить Брогурам такой же добротой, как и они мне. Но думается мне, что Фаргос всё поймёт, как никак, вы его младшая сестра, моя дорогая Фаретра. - улыбнулся король, вновь тяжело закашляв и от щемящей боли в груди сильно сдавил руку супруги.

- Я не могу поверить, что вас скоро не станет, - печально обронила королева, смахивая ладонью хлынувшие по щекам слёзы.

- Не нужно так убиваться, моя дорогая Фаретра, в конце концов, все мы смертны и каждый обязан держать ответ за свои поступки. Признаться, я чувствую, что мне недолго осталось пребывать в этом мире, да и, по правде сказать, я уже устал от всего этого, - прохрипел Томад. - Если бы я больше проводил время с семьёй, а не на скучных банкетах и переговорах, моя жизнь была бы лучше. Но, увы, не я выбирал себе эту судьбу. Да и вообще, я бы её никому не пожелал.

- Почему вы никогда не рассказывали мне о своей прошлой жизни? - вдруг спросила Фаретра.

- Вы никогда не спрашивали, моя королева, да и не было надобности в этом. Уж слишком тернист был мой жизненный путь, чтобы его потом вспоминать.

- Вы так говорите, как будто бы, жалеете о том, что сделали.

- К сожалению, это так и есть, - сознался король. - Я мало чего унаследовал от тирана отца, и, признаться, горжусь этим. Моя братья презирали меня и вечно твердили, что мне не стать королём. Отец смеялся над моим честолюбием и состраданием.

- Что же стало с вашими братьями и отцом?

- Мой старший брат покушался на честь моей жены, из-за чего та покончила с собой. За это я отравил его. Младшего брата пришлось насадить на меч, когда он изнасиловал кальхеймку и убил моего товарища. Позже его вдова подбросила моему отцу ядовитую змею в постель. Эту женщину я приказал повесить. Но я не жалею того, что с ними сделал. Мне больно лишь от того, что не смог уберечь близких людей от беды, ни тогда, ни сейчас, - обронив слезу, прошептал Томад.

- Почему вы так говорите, мой король? - не понимала Фаретра.

- Возможно, вам будет это нелегко понять, моя королева, но бремя, которое вы должны понести,… в этом повинен я, и только лишь я…. Это я продолжил постройку собора, значит, я помог создать этих чудовищ в человеческом обличии. Это из-за меня, мой сын примкнул к этим кровожадным фанатикам. К сожалению, я слишком поздно понял, кто они на самом деле.

- Мой король, вы ни в чём не виноваты, ведь вы же это делали не ради себя, а ради народа, - успокаивала Фаретра.

- Нет, моя королева, в этом и в судьбе Флёр виноват именно я. Поэтому я не вправе судить их выбор. Знаете, когда смерть так близко, о жизни начинаешь думать совсем по-иному. И самое ужасное то, что более я не смогу вас уберечь от этого завистливого лицемерного общества, в частности и от своего племянника, ведь вам по закону положено править вместе. Прости, что так всё получается, - прокашлявшись, обречённо протянул Томад. - Прошу, откройте ящик и возьмите лежащую там бумагу, - попросил Томад. Вдруг острая боль защемила сердце, мышцы свёло судорогой, глаза налились кровью, на лбу градом выступил холодный вязкий пот.