Обреченные королевства

— Полагаю, — ответил король, — девчонка прикрывает кого-то. Или просто непроходимо глупа. Я привел тебя сюда, чтобы посоветоваться: как, по-твоему, с ней следует поступить? Шпионов обычно пытают, пока все не выложат. Эта девка продолжает упорствовать, но, думаю, несколько часов на дыбе прибавят ей разговорчивости…

— Я… я подслушивала просто из любопытства… — срывающимся голосом выговорила Эмия. — Я не хотела причинить никакого вреда…

— А я хочу, — сказал король. — Я имею обыкновение причинять нешуточный вред глупым девкам, страдающим от неумеренного любопытства. Итак, с чего бы начать? Ты подслушивала разговоры, не предназначенные для твоих ушей; почему бы их не отрезать и не заставить тебя носить их на шее в назидание прочим? — Король не глядя протянул руку, и стражник тотчас вложил в нее кинжал. Гай обвел острым лезвием лицо плачущей девушки. — А еще ты подглядывала, то есть пускала в ход глазки. Может, мне их тоже забрать? Вырезать прямо сейчас? Знаешь, я так ловко умею это проделывать, что ты почти ничего не почувствуешь. Те, у кого вместо глаз на лицах кровавые ямы, как-то быстро мудреют…

— Скажи ему, — выдавил Магнус сквозь зубы. — Скажи ему, для кого ты шпионила.

Выдай меня.

Эмия задыхалась от страха и боли. Она посмотрела на Магнуса сквозь пелену слез и ответила:

— Ни для кого… Я ни для кого не шпионила… Я просто дурочка, вздумавшая подслушивать ради забавы…

У Магнуса застрял в горле ком.

Он был весьма далек от того, чтобы недооценивать короля Гая. Отец любил «поразвлечься» с каким-нибудь заключенным, будь то мужчина или женщина. Любил кровь и не мог насытиться ее видом. Он с этим родился. Дед Магнуса, которого принц почти не успел запомнить, весьма огорчался, видя у сына и наследника явные палаческие наклонности. Покойный король Лимероса запомнился людям как добрый и милосердный правитель. Другое дело, что даже у самого доброго короля непременно имелась пыточная в замковом подземелье.

— Мне скучно, отец, — с трудом выговорил Магнус. — Ты вынудил меня прервать урок фехтования ради подобной ерунды! Девчонка — откровенная дурочка. Безмозглая и безвредная. Если за ней нет иных проступков, пусть страх, которого она тут натерпелась, послужит ей уроком. Если ее поймают вдругорядь, я сам ей глаза выколю.

Король покосился на сына, уголок его губ приподнялся в улыбке.

— В самом деле? И я смогу это увидеть?

— Я буду настаивать, чтобы ты пришел посмотреть.

Король стиснул пальцами щеку Эмии — достаточно сильно, чтобы остался синяк.

— Тебе повезло, судомойка, что у нас с сыном согласие. Впредь веди себя как подобает, поняла? Если опять чего-нибудь натворишь… всего один раз, запомни! — станешь подслушивать или разобьешь хотя бы тарелку, обещаю, ты тотчас окажешься здесь. И тогда уже потеряешь не только глаза. Дошло?

Она судорожно втянула в себя воздух:

— Да, ваше величество…

Король погладил ее по щеке:

— Вот и умница. — И кивнул стражникам: — Отошлите ее обратно на кухню, но прежде всыпьте двадцать горячих, чтобы крепче запомнила.

Магнус вышел за порог вместе с отцом, не позволив себе ни разу оглянуться на Эмию. Спускаясь по ступенькам, он до самой двери башни слышал ее всхлипывания, эхом отражавшиеся от каменных стен.

— Сын мой. — Король обнял принца за плечи. — Да ты у нас рыцарь! Даже с распоследней дурочкой с кухни!

Он рассмеялся, и Магнус с готовностью подхватил его смех.

На другой день, когда отец отправился на очередную охоту, Магнус разыскал Эмию на кухне. Девушка толкла безвкусную каану для ужина; старший повар неподалеку резал уже шестую курицу на жаркое. Лицо Эмии сплошь заплыло багрово-синими кровоподтеками, глаза едва открывались…

Заметив Магнуса, она напряглась всем телом.

— Я ничего не сказала, — прошептала она. — Вы не должны сердиться на меня…

— Ты сглупила, дав застукать себя.

Эмия вновь склонилась над работой. Ее плечи дрожали, она судорожно всхлипывала. Глядя на нее сейчас, Магнус невольно задавался вопросом, как вообще эта девушка продержалась так долго, выживая в закоулках лимерийского замка. В ней совершенно не чувствовалось прочного стержня, ни железного, ни ледяного. Принц не понимал, каким образом такое мягкотелое и слабое существо вынесло жестокие побои в застенке, а потом еще и двадцать плетей. Ей бы вовсе умереть полагалось, а она, поди ж ты, стоит на ногах и даже поварам помогает…

— Я и не ожидала, что вы заступитесь за меня, — тихо проговорила она.

— И правильно, — сказал Магнус. — Я бы не попытался его остановить, даже если бы он в самом деле глаза тебе выкалывать начал. Никто не указывает моему отцу, что он должен делать или не должен. Он творит, что пожелает. А кто попытается встать на пути — того просто затаптывает.

Эмия избегала прямо смотреть на него.

— Мне столько всего надо приготовить для ужина, — тихо проговорила она. — Можно мне вернуться к работе, ваше высочество?

— Нет, — сказал Магнус. — Твои труды здесь окончены. Навсегда.