Обреченные на битву

– Ага, – оскалился всеми тридцатью двумя белоснежными зубами Данай, – с женским полом то же самое бывает, однако через несколько месяцев беззаботного счастья возникает вполне закономерный вопрос: что делать с будущим потомством? Поэтому заканчивай бесконтрольное уничтожение рыбных запасов и немедленно приступай к утилизации улова.

Осознав правомерность слов командира, Канат, в свою очередь, продемонстрировал безупречное состояние своих зубов и, поднеся руку к покатому лбу, дурашливо затараторил:

– Так точно, ваше превосходительство! Разрешите выполнять, господин капитан?

– Валяйте, – махнул рукой Дан, подыгрывая подчиненному, – только не забывайте, господин подпоручик, что к пустой голове руку не прикладывают…

Через полтора часа приготовленная по всем правилам рыбацкого искусства ушица булькала в объемистом котле, подвешенном над раскаленными углями прогоревшего костра. Солнце успело высоко подняться над горизонтом. Канат крутился около своего детища, доводя шедевр кулинарного искусства до полного совершенства. Данай в боевой рубке восседал за пультом управления станцией и о чем-то вел безмолвный диалог с бортовым компьютером. Прочие члены «пятерни» плескались в прохладных речных струях и с нетерпением ожидали, когда же их позовут к столу. Наконец огр снял последнюю пробу, удовлетворенно зажмурил глазки, от чего стал похож на бритого самца гориллы, которому в клетку наконец-то подселили долгожданную подружку, и во всю мощь легких заорал:

– Готово, господа офицера! Извольте жрать, пожалуйста!

Специфический юмор Каната был оценен и вознагражден ответными репликами товарищей, метко характеризующими его поварские способности как оставляющие желать лучшего, мол, сдохнешь, пока дождешься завтрака, волынщик и еще кое-что в этом роде. За что огр, не растерявшись, наградил товарищей емкими, весьма нелицеприятными эпитетами. Также несдержанный мастер огненного боя прошелся весьма болезненно по индивидуальным недостаткам каждого из оппонентов. На что маг, эльф и гном отреагировали незамедлительно – повыскакивали из воды с целью «надрать уши зарвавшемуся кашевару». Дело не закончилось элементарным мордобоем лишь потому, что на пороге станции появился Данай и грозным окриком в корне пресек назревавшую потасовку:

– Вы чего, ошалели? Забыли, где находитесь? Немедленно прекратить дебош!

Вообще-то подобные инциденты довольно часто случаются как внутри отдельно взятых диверсионных пятерок, так и между разными «пятернями». Мало того, эти стычки всячески поощряются начальством, ибо, согласно компетентному мнению военных психологов, способствуют гармоничному развитию отдельной личности как боевой единицы, с одной стороны, и объединению группы в сплоченный дружный коллектив – с другой. Единственным ограничением во время подобных забав был полный запрет на применение всех видов оружия, как штатного, так изготовленного из подручных средств. В обычное время Дан и сам был не промах помахать руками в спарринге с Канатом или Ронсефалем, а то и против обоих одновременно. Однако в настоящий момент положение обязывало его пресекать в корне любые подобные поползновения среди вверенного в его распоряжение личного состава. К тому же что-то подсказывало ему, что очень скоро для рвущейся наружу энергии подопечных найдется более подходящее применение, нежели, как любил говаривать незабвенный старшина роты в разведшколе, профилактический массаж физиономии товарища посредством кулака или какой другой конечности.

Повторять дважды не пришлось, поскольку за годы совместной службы каждый из подчиненных Даная накрепко уяснил для себя, что человек, окончивший с отличием некое учебное заведение особого свойства, может позволить себе гаркнуть даже на гиганта-огра, несмотря на внешнюю хрупкость телосложения. До сих пор Канат с неохотой вспоминал, как полтора года назад его, свежеиспеченного выпускника школы подпрапорщиков, к тому же общепризнанного мастера кулачных забав лихо разделал под орех какой-то, как ему тогда показалось, пацан-переросток, и то, как его огромное тело на радость таких же, как он, выпускников учебки в считаные мгновения оказалось вывалянным в пыли, вымазанным в грязи и отправленным для омовения в какую-то дурно пахнущую сточную канаву. Некоторое время после перенесенного публичного позора Канат пытался анализировать ход неудачного поединка и мысленно представлял, что случилось бы с тогда еще поручиком Шелестом, если бы его пудовый кулак все-таки попал куда нужно. Однако уже через месяц совместных тренировок он понял, что против этого парня у него не было ни единого шанса, да и вряд ли таковой когда-нибудь появится – рефлексы не те…