Обреченные невесты

— Короче, ты хочешь сказать, что его судьбу сейчас решает психопатка?

— Судя по всему, он находил ее довольно неглупой.

— Не может же она быть лучше наших экспертов. — Темпл покачал головой. — Просто не может.

День выдался прекрасный. Деревья выглядели зеленее, чем обычно, птицы щебетали и перелетали с ветки на ветку, словно нашли банку с кофейными зернами и склевали все до последнего, а солнце светило особенно ярко. Яйца были особенно хороши на вкус, давно уж она ничего подобного не пробовала.

Птичка понимала, что ни деревья, ни птицы, ни яйца, ни солнце не изменились. А вот она — да.

Начать с того, что утром она проснулась знаменитой. Может быть, отчасти ей это просто показалось, но в столовой никто не сводил с нее глаз. Невозможно отрицать, что многие, если не большинство, постояльцы знали, что в глазах очень серьезных людей она превратилась в важную персону.

Рауди из кожи вон лез, чтобы подчеркнуть собственную роль в этом деле. В конце концов, именно он настоял, чтобы следствие предоставило улики его команде. А когда настанет срок, он снова понадобится — чтобы связать концы с концами.

— Неужели ты не можешь просто за нее порадоваться? — укоризненно спросила Андреа.

— Могу, конечно. Но убийца на свободе! Что же, тебе всех этих бедных девушек не жалко?

«Нет, он поистине безнадежен», — улыбнулась Птичка.

Райская Птичка изменилась. Она увидела. И ее увидели. С сердца сняли камень, с глаз — пелену. С ней случилось все, о чем пишут в книгах, все разом. В ее сумрачный мир заглянуло солнце.

И только они с Элисон знали, как все произошло. Дело не в том, что Птичка явила миру выдающиеся детективные способности. Все дело в Брэде Рейнзе. Или, точнее, в том, что у них общего. В том, что Брэд рассеял страхи, сковывавшие ее сознание. В том, что она поверила Брэду больше, чем кому бы то ни было, за исключением, быть может, Ангела и Элисон. Но Ангел — ее сестра, а Элисон — вместо матери.

Брэд — мужчина.

Между ними вспыхнула искра. Разумеется, Птичка не стала бы утверждать, что он ее любит, — слишком рано.

И еще она понимала: каковы бы ни были его чувства, ничего не получится. В конце концов, она пребывает здесь, в ЦБР, а он там, в мире, полном демонов.

Но вчера вечером она решила, что и пальцем не пошевелит, чтобы усмирить чувства, которые вспыхнули в ее сердце после отъезда Брэда. Всю ночь ворочалась в постели, и над ней словно порхали бабочки. А проснулась оттого, что увидела словно наяву Брэда, что-то нашептывающего ей на ухо.

«Я не влюблена. Это бы завело слишком далеко. Но если влюбленные чувствуют себя так, как я сейчас, не удивительно, отчего люди рискуют ради любви столь многим…»

Андреа с робкой улыбкой поглядывала на нее.

— Ну?.. — вздохнула Птичка.

— Даже не знаю, что сказать. — Она надкусила бутерброд. — Вы целовались?

— Андреа! — Вспыхнув до мочек ушей, Птичка отложила вилку. — Если ты готова задрать юбку перед первым встречным, это не означает, что все такие.

— Я спросила, целовались ли вы. Ты говорила, что ни с кем еще не целовалась.

— Так и есть. И ничего не изменилось. — Птичка с трудом сдерживала улыбку.

— Ничего, еще нацелуешься.

— Не мели чепуху! И прошу, Андреа, не надо все портить.

— Вижу, ты улыбаешься!

Кто-то сзади похлопал Птичку по плечу.

— Тебя к телефону, — негромко проговорил, наклоняясь к ней, Джонатан. — Я подумал, ты захочешь подойти.

Обычно им просто передавали, что звонит тот-то и тот-то. Но Джонатан как-то странно улыбался, и у Птички перехватило дыхание.

— А кто звонит, мужчина? Я… — Она вскочила со стула. — Переключи на мою комнату. — Птичка метнулась двери, успев на ходу бросить Андреа: — А ты останься.

Она пробежала по коридору, ведущему на женскую половину, взлетела по лестнице и ворвалась к себе в комнату в тот самый момент, когда зазвонил телефон. Птичка захлопнула за собой дверь, повернула ключ в замке и с бьющимся сердцем схватила трубку. Рука у нее дрожала.

— Слушаю.

— Привет, Птичка, — раздался в трубке чей-то смешок.

Она так ожидала услышать голос Брэда, что не сразу поняла, что это кто-то другой.

— Брэд?

— Нет, не Брэд. Брэд рядом, связанный сидит.

«Кто это, его напарник? Странно…»

— Я тот, кто убил Ники, — сказал голос. — И тот, кто связал твоего возлюбленного. Сейчас я заставлю его визжать как поросенка, а потом, если только не сделаешь то, что скажу, выпущу кишки.

Голос замолчал. Птичка застыла на месте. Она даже дышать не могла.

— Ты слушаешь меня, дорогая?

Она попыталась что-то выговорить, но тщетно.

— Не бойся, Птичка. Мне нужно, чтобы ты все хорошо поняла. Ты мне нужна, чтобы спасти Брэда. Сможешь?

— Да. — Голос у нее дрогнул.

— Хорошо. Прежде всего держи язык на замке. Я тебя вижу, за каждым шагом слежу. Знаю все, что происходит у вас в тюрьме. Если скажешь кому-нибудь, в том числе старой монахине, что говорила со мной, я убью мистера Рейнза. Это понятно?

В голове у нее вертелись самые страшные картины: она снова утопает в густом тумане и ее преследует монстр, хватая за пятки; вся земля покрыта телами, она ползет по ним.

— Ясно? — вновь послышался голос.