Обреченные (СИ)

То ли от холода, то ли от того, что давно не получал дубинкой, он заметно осмелел. А может, было еще что-то. Анну вновь обдало странным запахом. Впервые закралась мысль, что Генрих пил не простую жидкость и под ее воздействием стал не совсем адекватен. Что-то не то в его глазах, вообще в нем самом.

Генрих прошелся среди цилиндров, развел руками и продолжил:

— Он здесь. В некоторых из этих рефрижераторов. Правда, частично.

— Что это значит, — насторожилась Анна, уже предвидя ответ.

— Операция уже проведена, — объявил ей Генрих. — Все, что осталось полезного от твоего сына, законсервировано здесь. А ты думала, как происходит утилизация? — ухмыльнулся он, словно наслаждаясь выражением ужаса на лице Анны. — Ваши органы — единственное, ради чего мы позволяем вам жить. Для этого прививаем вам привычку заботиться о своем здоровье. Было бы расточительством просто уничтожать все это добро. Знаешь, когда-то давно наука была на более высоком уровне, чем сейчас. Звучит, конечно, странно, но это так. В ваших школах такого, естественно, не преподают, никому не нужно, чтобы вы могли размышлять на таком уровне, достаточно, чтобы умели читать и выполнять свою работу. Так вот, в свое время ученые научились создавать искусственные органы. К сожалению, с течением времени многие технологии были утрачены, возможно, потому, что современный человек, живя в достатке, разленился, перестал думать, мыслить творчески. Поэтому вернулись к старой доброй трансплантологии. Департамент следит не только за демографией, но и за генетикой. Твоему сыну было позволено родиться только потому, что в будущем он мог пригодиться в качестве донора более достойному члену общества, таков основной долг всех вас. В его случае пришло время исполнить долг.

— Ты ведь сразу все знал, — прошептала Анна, впервые в жизни почувствовав прилив самой настоящей ненависти.

— Конечно, вся информация была на мониторе моего компьютера, — не стал отрицать Генрих, на всякий случай, отступая назад. — В конечном итоге ты все равно оказалась бы здесь, тебя ведь тоже должны разобрать на запчасти, чтоб ты и дальше продолжала приносить пользу тем, кто владеет этим городом. Ты еще достаточно молода, чтобы быть просто утилизированной, как ненужные отходы.

Удар пришелся прямо в переносицу, Генрих не успел даже среагировать, чтобы уклониться. Анной овладело странное чувство, будто ее вообще здесь нет, все происходящее она наблюдает откуда-то со стороны и сама ни в чем не участвует. Но пальцы крепко сжимали рукоять, дубинка поднималась и опускалась снова и снова. Генрих попробовал было защититься рукой, но получив чувствительный удар в предплечье, уронил руку, и тут же снова получил по голове. Завывая от боли, он отступал, а Анна все била и била.

В образе Генриха для Анны сейчас воплотился весь город, весь мир, что долгими годами держал ее в сетях обмана, заставлял верить, что у нее идеальная жизнь. Она мстила. Мстила за обман, за отнятую жизнь, свою и своего сына.

В зал вбежали двое гвардейцев. Видимо, Генрих, все-таки, улучил момент, чтобы незаметно вызвать помощь, а может, и что-то еще послужило причиной их вмешательства.

Анна не слышала, что прокричали ей гвардейцы. Увидев незнакомый предмет в руке одного из них, направленный ей в лицо, Анна интуитивно спряталась за Генриха. Предмет в руке гвардейца щелкнул, выстрелив двумя электродами, тело Генриха содрогнулось, он обмяк и навалился на Анну.

Гвардейцы могли бы в три прыжка оказаться рядом с Анной, однако оба слегка замешкались, возможно, на краткий миг оторопели от случившегося — вряд ли под удар их шокеров часто попадал крупный чиновник из департамента статистики и демографии.

Анна бросила взгляд в сторону и увидела дверь. Поскольку идентификатора, контролирующего автоматический замок, на стене рядом не было, можно было надеяться, что изнутри зала выход доступен любому.

Анна оттолкнула Генриха и крикнула:

— Помогите ему, он сейчас умрет!

Находившийся в бессознательном состоянии после удара током и весь в синяках и кровоподтеках от побоев Анны Генрих и в самом деле выглядел ужасающе.

Пока окончательно растерявшиеся гвардейцы соображали, что им предпринять, Анна метнулась к спасительной двери.

— Стой! — прозвучал окрик за спиной.

С разбегу Анна ударила в дверь всем корпусом, при этом не очень-то надеясь на успех. Но первоначальная догадка оправдалась, дверь распахнулась, выпустив женщину в длинный пустой коридор с множеством поворотов. Анна успела завернуть за угол до того, как в эту же дверь выбежали гвардейцы. Впрочем, такое преимущество казалось слишком сомнительным: долго в этих коридорах не побегаешь, все равно рано или поздно упрешься в какой-нибудь тупик, а справиться с двумя крупными мужчинами сил точно не хватит.