Обречённые. Том 1

— А это неизвестно, — скрипнув зубами, произнёс Ярцефф. — «Хунвейбины» же не убили! А один ханец из тех, что на Луне, роты этих дураков стоил. Вот только не надо снова ворчать, дружище! Обещаю — после победы мы ещё выпьем вашего пойла по кружечке. Ты ведь сможешь краники восстановить? А не сможешь, и хрен с ними. У нас сколько хочешь коньяка будет, когда за Барьер мстить пойдём. Попробуешь, что такое коньяк. Ну всё, тебе пора идти. Удачи.

— И вам удачи, капитан.

— А моя удача всегда при мне, — и Ярцефф непринуждённо, по-мальчишески, усмехнулся. «С такими бойцами не проигрывают!» — решил он. — Жуха!

— Я!

— Собирай экипаж. Приготовить танк к движению, долить в баки… И запасной тоже, мало ли что… В боекомплект грузите всё, что есть. Будет весело. Мэтхен!

— Я!

— Пойдёшь со мной. На взвод поставь кого-то из отделенных. Ну всё, если что, как у вас говорят, не поминайте лихом.

Капитан опасался, что их будут ждать на пустыре с ручьями. Но позади осталось уже полпути, кусты сменились городскими развалинами, а им никто не встретился. Здесь никто не жил: слишком мало осталось в городе народца. А до завода, значит, и раздачи, и краников, далековато. Развалины стояли девственно-нетронутые: даже «чистильщики» сюда не заглянули. Наверное, пощупали местность своими локаторами да пеленгаторами — ничего живого, — и занялись посёлком да заводом. Как выясняется — напрасно.

— Стой! — шёпотом приказал Петрович. Чуткие уши мутантов уловили голос. — Послушаем.

В этот миг тишина впереди взорвалась треском очередей, грохнула взорвавшаяся граната, басовито простучала автоматическая пушка. Этого ещё не хватало! На что способны двадцать пять миллиметров, Петрович за день насмотрелся. До сих пор тошнота к горлу подкатывала.

— Граники приготовить!

Все выстрелы к лучшим гранатомётам расстреляли днём. В развалинах завода оставили и ставшие бесполезными агрегаты. Всё, что было теперь у отряда — три «Мухи» и восемь «седьмых»: марку оружия с ходу определил Ярцефф. Против «Абрамсов», даже не из последних, не говоря уж о гравилётах, это старьё ничуть не лучше камней и палок. Но с «Брэдли» должно получиться — если, конечно, операторы пушки не расстреляют гранатомётчиков с безопасного расстояния. А вообще, учитывая темноту и смог, будет игра на опережение: кто первым заметил врага, тот и победил.

— Петрович, до самой железки чисто всё! — так же шёпотом доложил дозорный. — А дальше пальба слышна. Мы трассеры видели. Похоже, там наших обложили.

Петрович скрежетнул зубами. Ярцефф строго-настрого запретил самим ввязываться в бой — по крайней мере, до переправы через Днепр. Но не бросать же своих на верную гибель, когда во взводах почти не осталось людей! И в то же время, за спиной — огромный, но беззащитный обоз. Если у них не получится, будет бойня. Как решить, чтобы и тех, кто на вокзале, выручить, и своих не погубить?

Далеко и оттого нестрашно грохнула пушка. Заполошный стрёкот многих автоматов, басовитый шелест пулемёта… Неужто Ярцефф уже начал? О, и гравилёт пролетел. Ох, и жарко им там будет! И, пока друзья воюют, рискуя головой, они будут пробираться ползком, опасаясь сделать лишний шорох? Ну уж нет!

— Приготовится, — по цепочке передал Петрович. — Крайним взводам — двигаться вперёд и в стороны. Оружие — к бою! А вы предупредите наших на вокзале. Только тихо.

Соратники остались позади. Может быть, кто-нибудь ещё пробирается туда же, с тем же заданием, но с ними он встретится только на вокзале. Если, конечно, его или их не срежет пуля. А пока он был один, один посреди бесконечных кварталов развалин. Бесконечных? Да вон он, конец, виден даже в кромешном мраке. Дальше — грязный пустырь, лишь местами валяются кучки кирпичей, почти ушедших в грязь и слизь. И так до самого Днепра, хоть ему и не надо так далеко, только до вокзала.

Хорь вздрогнул всем телом, почесал когтистой лапой голый бугристый череп. Было страшно, как никогда в жизни, как не было даже днём на заводе, когда Петрович послал их в конт… контар… атаку, ну, в общем, на прорвавшегося врага. Там он был не один, чувствовалась поддержка товарищей, их матерные вопли. Очередями в упор остановили противника, а отчаянно долбивший пулемётом броневик сожгли из огненной трубы. Как там её Ярцефф называл, сложно так… А, гар-ма-то-мёт, во как! Там некогда было бояться, и некуда отступать: по подвалам прятались детишки. В том числе его Пон, Котя и Мышак. А что делают со всеми, кто попал к ним в руки, забарьерные, достаточно рассказал челоящер Штыря. Одна мысль о детишках и последней девчонке, простоватой Махе, переплавляла страх в спокойную, деловитую ненависть.