Обречённые. Том 1

Машина остановилась, когда красивое старое здание осталось позади. Начался сквер: с обеих сторон высились уродливые, чёрные деревья — то, что осталось от красавцев-дубов старого парка в подкупольском климате. Совсем рядом проплыло какое-то четвероногое рогатое чудище: опознать во мраке оленя, да ещё бронзового, как и подобает изваянию, было невозможно. У бойцов из передового охранения даже не выдержали нервы: Петрович услышал грохот очереди, пули высекли из брюха и рогов искры. Наконец показалась покосившаяся, местами и обваленная ограда из бетонных плит, за которой виднелось полуразрушенное, да ещё некогда недостроенное здание. Задумывалась постройка не просто основательной, а, можно сказать, помпезной. Но колонны раскрошились, рухнул козырёк фасада, остальные стены тоже не пережили ста двадцати лет в Подкуполье. Даже ржавые когти арматуры уже не торчали из раскрошенного бетона, их сглодала Её Величество Ржавчина. Видимо, здание почти закончили. Ещё несколько дней, строители разобрали бы забор, и доступ в помещение был бы открыт всем. Ну, может быть, сколько-то времени потратили бы на внутреннюю отделку помещения. Но что-то помешало. А потом возникла Зона, и долгострой стал никому не нужен — можно сказать, он стал «вечностроем».

Петрович вздохнул. Было в этом что-то почти готовом, но так и доведённом до ума сооружении что-то нестерпимо обиженное. Казалось, те, кто отказались доделать начатое, предали это здание, и город, и страну. С чего бы такие мысли полезли в голову? Да просто обидно знать, что когда-то предки могли соорудить этакую махину, прорыть подземку, поставить мосты, стены и множество заводов. А их косорукие потомки не способны даже доделать почти готовое!

— Ничего, — пробормотал, вдавливая тормоз, Петрович. — Нам дворцов и не нужно…

Машина нехотя остановилась, дверца распахнулась, ботинки Петровича с хлюпаньем упали в грязь, руки сами, на инстинкте, брали плазмострел наизготовку. Не остался в кабине и привычный автомат. Ему Петрович доверял гораздо больше — слишком уж сложная и капризная техника этот плазмострел.

Петрович огляделся. Зрение не выручало, в кромешной мгле один чёрт ничего не увидишь. Ориентировался по отблескам фар, трофейных фонарей, факелов, нет-нет, да и выхватывавших из мрака детали ландшафта. Куда ставить машину, чтобы хоть отчасти она была прикрыта? От прямого попадания, конечно, ничто не спасёт, но много ли будет радости, если одинокий осколок от дальнего разрыва выведет установку из строя или оторвёт кому-то голову? Что это за яма там, сбоку? Тоже что-то строили, но успели лишь отрыть котлован. За прошедшие десятилетия котлован оплыл, зарос грязью, на дне скопилась какая-то студенистая гадость. И всё-таки глубина даже теперь позволяла скрыть машину целиком. Петрович удовлетворённо крякнул: в этой яме артиллеристы будут как в окопе. Если загнать машину туда, её накроет только прямое попадание. И хотя оно тоже вполне вероятно, хоть что-то пушка сделать успеет.

Остальные… Остальные тоже расходились по окрестным домам. Отряд контролировал парк и ближайшие строения: на трофейном навигаторе они обозначались как городская и областная администрация, главпочтамт, консерватория и вроде бы даже университет. Дальше начинались ещё вчера населённые мутантами, а теперь безжизненные кварталы центра. Занять их было бы просто — но бессмысленно: чем больше занятая площадь, тем труднее её удерживать. Наконец, на юге несколько автоматчиков засели на стене.

— По домам! — командовал Петрович. — Пулемёты — в дома на перекрёстки!

Народ забегал, засуетился — настолько, насколько можно бегать в кромешной тьме. По тонущей во мраке замусоренной улице медленно ползли телеги с завода, им предстояло первыми уйти под землю. Или, если ход окажется слишком узким, в подземелье отправятся только грузы. Тогда всё может затянуться до рассвета. И пока все, кто нужно, не окажется под землёй, придётся удерживать позиции. Только потом можно уйти самим, только потом… А пока — держаться, надеясь, что кромешный мрак и маслянистый дождь заставят противника подождать.

Вертолёты шли строем, напоминающим клин перелётных птиц. Их было три — больше, как считали в штабе, не требовалось. Не получилось у наземных сил — справятся воздушные. «Кавалерию вызывали?» И правда — бригада-то называется бронекавалерийской! Да для нескольких десятков уродов, просочившихся с заводов, и это — великая честь!

— Джек, где они? — спросил командир группы ротмистр Эйхмансон у оператора пеленгатора. Этой полезной машинке нипочём и смог, и разошедшийся дождь, и дым всё ещё горящих руин завода. Пеленгатор работал по тому же принципу, с помощью которого «видит» в абсолютной тьме летучая мышь. Только многократно усовершенствованный пеленгатор засекал любое движение не на несколько метров, а на добрые десять километров. Самое то для удара управляемыми ракетами. А инфракрасный пеленгатор видит всё, что хоть на градус теплее среды. А бортовая станция радиоэлектронной борьбы… Впрочем, как раз она сейчас выключена. У выродков не может быть радиоприёмников.