Обречённые. Том 1

Жить! Пак никогда не хотел жить так, как сейчас. Раньше ведь и цели-то особой не было: жил себе, и жил. Теперь — появилась. Страшная, не имеющая ничего общего с детскими шалостями и обычной поселковой дурью. И эта цель была, наверное, единственной ниточкой, что связывала изувеченное тело и то, что умные люди или мутанты вроде Отшельника назвали бы духом. Ускользнуть за грань нельзя. Оставалось терпеть боль, сгорать в костре ненависти, и в этой же ненависти черпать силы для борьбы.

…Пак открыл глаза, и в самый первый миг подумал, что всё было напрасно, он всё-таки умер. Но если бы умер, разве могло быть так хреново? Несмотря на тьму и могильную тишину, было холодно, тело ныло, голова кружилась от слабости. Нечеловеческое напряжение выпило последние силы, он превратился в старую развалину. Вдобавок он так и висел, притянутый ремнём безопасности к креслу пилота — спасательная капсула застряла почти вверх тормашками. Понять, где верх, где низ, и как далеко до низа, не получалось.

— П-падла, — произнёс Пак первое, что пришло в голову. Попытался пошевелиться — но ремень держал крепко. — П-приковали, что ли?!

Из последних сил он забился, пытаясь освободиться, но ремень держал крепко. Капсула утратила равновесие от его рывков, и плавно повернулась чёрным от грязи бронестеклом кверху, днищем книзу. Теперь Пак был почти в нормальном положении, стало полегче. Не нравилось только, что кресло вместе с ним покачивалось, будто повисло на невидимой, но мощной пружине.

«А что если…» Пак изменил тактику, пытаясь посильнее втянуть живот, вжать грудь, и после этого выскользнуть из ременной петли. Увы. Ремень был сделан так, чтобы удержать потерявшего сознание лётчика от выпадения из кабины.

«Приковали, падлы! — подумал Хитрец. — Так и сдохну теперь… Не хочу-у-у!!!»

Пак забился, как муха в паутине, он задыхался от непомерного для ослабевшего тела усилия, но рвался изо всех сил. Кулаки и пятки били по креслу, и наконец попали по незаметной во тьме кнопочке справа. Негромкий щелчок карабина — и ремень бессильно опал. В очередном рывке Пак соскользнул с кресла и тяжёлым кулем упал на пол кабины. Спасательная капсула просела, что-то глухо плеснуло снаружи, затем стеклянно-алюминиевое «яйцо» стало подниматься обратно. Теперь оно покачивалось и вроде бы… плыло? У них рядом с посёлком не было и намёка на сколько-нибудь значительные реки, и перспектива оказаться в реке наводила ужас. После всего, что случилось — банально захлебнуться в дерьмовой канаве? Нет уж, дудки!

Словно услышав его мысли, капсула разогналась на стремнине — и с тихим шелестом выехала на покрытый слизью песчаный берег. Качка прекратилась, и Пак, наконец, почувствовал себя на твёрдой земле. Понять бы, где он очутился, и как отсюда выбраться? В поисках щели Пак зашарил по стенкам спасательной капсулы. Капсула была герметичной — как и полагается спасательному аппарату в космосе. Сами стенки были достаточно прочны, чтобы противостоять метеоритам, и, соответственно, пулям. Другое дело — Пак был упрям, а времени навалом.

Он не стал биться едва зажившим лбом в несокрушимое бронестекло. Пальцы принялись обшаривать, дюйм за дюймом, внутренности капсулы. Он уже сообразил, для чего предназначена круглая кабина. Забарьерцы при всей жестокости очень трусливы, они решили подстраховаться на случай крушения. Для этого и нужна капсула. Тогда получается, что она должна как-то открываться. Нужно нажать какую-то кнопку… А какую, так вас и разэтак? Не видно ни зги, предметы ощущаются, когда по ним треснет не до конца зажившая клешня или нога, или когда зацепишь их ещё не сросшимся хоботом. Пак матернулся: тьма в облепленной подсохшей грязью капсуле была абсолютная. Он такую видел только в подземной трубе — впрочем, и там путь впереди освещали фары броневика. Хорошо было тогда — жить, радоваться уже тому, что живёшь, и не знать, что за выродки заселили Забарьерье. Теперь так не получится: душу сжигает тёмное пламя ненависти, это пламя можно залить только кровью. Морями чужой крови.

«Только дайте выбраться, падлы, — горячечно шептал Пак, ощупывая внутреннюю поверхность капсулы, нажимая всё, что хоть отдалённо напоминает кнопки. — Только бы выбраться. Я вам, падла, такое устрою… За каждого нашего сполна получите, за каждого, сука… Только бы выбраться…»