Обреченные выстоять. Мужские расказы

– Мы воняем, – как-то неуклюже предложил свою версию Семён, осторожно вступая в темный проход тоннеля. Сверху суета уже была где-то вокруг люка.

– Собаки бездомные тоже воняют, – резонно заметил он. – А их жалеют.

Под ногами у них хлюпала жижа из пыли и конденсата.

– Тебе же бросают в шляпу мелочь – значит, тоже жалеют.

– Хрен там. Это они у Бога грехи отмаливают, сейчас же все в веру ударились, – не унимался Лёха.

– Глупости. Милостыню на улицах как раз и дают те, кому не жалко. А не жалко тому, кому и терять-то особо нечего. Сам не замечал разве?

– Замеча-ал, как же, – согласился Алексей. Он оперся о бетонную стену, покачнувшись: она была холодной и скользкой. Семён, ссутулившись, уверенно шлёпал вперёд, как будто по дороге на работу, куда ходил каждое утро последние пять лет кряду.

– А эти, шпана – они просто боятся.

– Чего меня боятся-то?

– Да они не тебя боятся, Лёха – ну кто тебя забоится, сам подумай! – они боятся неизвестности, которую ты – мы – для них олицетворяем, вот и всё. Неизведанная сторона жизни. Так же и покойников боятся.

– Во, блин, сравнил!

– Ну, уголовников – если тебе легче от этого.

– Не легче.

Поодиночке они ж не нападают, а только так, стаей – командный дух вырабатывают, видать.

– Это точно.

Чем дальше они углублялись, тем теплее становилось. Алексею даже показалось, что направление их движения стало даже немного уходить под горку, по наклонной: он смотрел на отблески свечи, отбрасываемой на сырой потолок с проглядывавшей местами ржавой арматурой, и замечал искривление света относительно воображаемого горизонта. Сквозняка не чувствовалось, но дышать можно было свободно. Они приблизились к месту, где начиналось разветвление: вправо уходила такой же по размерам тюбинг, а влево шел пониже и более узкий рукав.

– Куда пойдем? – спросил Семён. – Отшагали уже метров тридцать, наверно.

– Направо пойдешь – в дерьме утонешь, пойдешь налево – туфлю потеряешь: выбор-то небогат.

Сзади раздался скрежет металла.

– Они что, решили всё-таки спуститься? – спросил Лёха, напряженно вглядываясь через плечо назад.

Там, откуда они только что вышли, забрезжил свет. Семён тоже остановился, обернувшись в сторону коллектора.

– Не думаю. Навряд ли у них с собой фонари, а свечки они точно в карманах не таскают, уж будь уверен.

– А вдруг хватит дури с зажигалками..?

Они услышали крики:

– Эй, уроды, вы здесь?

Алексей вознамерился было что-то ответить, но Семён схватил его за руку чуть повыше локтя, приложив палец к губам, и прошептал:

– Тоже умничать собрался?

Наверху не унимались:

– Уроды, мы вас выкурим – выползайте из своей норы по-хорошему. Попинаем слегка, да отпустим.

Алексей стоял, понуро опустив плечи, вслушиваясь в голоса. Он нервно поглаживал пальцами скуденькую бороденку. Семён показал ему жестом на правый рукав канализационного прохода, и они двинулись дальше. Он сказал приглушенным голосом:

– Не обращай внимания. Тебе это надо? Или что-то новое и полезное хочешь услышать?

Лёха пожал в полумраке плечами и покорно пошел за Сенькой вперёд.

Выбранный ими рукав вскоре привел их к небольшой округлой площадке, в центре которой накрененная лестница поднималась к очередному люку.

– Ты знаешь, где мы? – спросил Лёха.

– Думаю, что отмахали метров сто уже от котельной, – ответил Семён, вглядываясь в потолок. – Я посвечу, а ты приложи ухо к крышке – может, услышишь что-нибудь.

– А сам чего..?

– Ты легче, Лёха, посмотри на перекладины, – он потрогал влажный металл, покрытый ржавчиной, – меня могут и не выдержать.

– Меня, значит, выдержат, – проворчал Алексей, пробуя ногой нижнюю ступеньку.

– Тебя ловить легче. Давай, я поддержу!

Лёха с опаской начал медленно подниматься к верху. Посредине он замер и спросил:

– А чего слушать-то?

– Да хоть что-нибудь: машины, голоса, шаги – чтобы определить, где мы. Что не понятно-то? Может, мы бродим вокруг общаги, и сейчас выползем прямо перед теми ублюдками – хочешь повстречать их снова?

– Не-а, – с этим лаконичным ответом Лёха как-то воодушевленнее продолжил своё самозабвенное восхождение кверху.

Перекладины лестницы под его шестьюдесятью килограммами недружелюбно скрежетали, и на самом верху он притаился, опасаясь слететь вниз, но сподобился всё-таки приложить ухо к чугуну. С полминуты он вслушивался, а потом объявил:

– Тихо, как в могиле.

– Сплюнь.

– Может, просто не слыхать ничего?

– Да этот чугунный диск над твоей башкой – как локатор в небе: всё должен принимать и отражать.

– Откуда тебе нафиг знать?

– Да так… знаю, и всё.

– Ну и чего делать-то будем?

Семён помолчал, раздумывая, затем ответил:

– Подождать нужно. Сейчас сколько время? Около десяти вечера, наверно. Там уже похолодало, так чего нам вообще туда выползать?

– Так на базу надо, там же и жрачка, и манатки все…

– Да ладно, помрешь, что ли, если не поужинаешь? А на манатки твои никто и не позарится.