Обреченные жить (Форт у Синей реки)

— Не совсем. Настоящих не найти, да и мне без надобности. Пока не жалуюсь. А вот на такой случай — да, кое-что припас. Раньше не доводилось, это когда с братом в пески заходили… к Каньону шли.

— На кой? — я разглядывал приспособление, которое он мне протянул — широкую дощечку с прорезями, в которые была вставлена прозрачная чешуя.

— Там тоже ветры приличные, да и весь этот песок, по-моему — оттуда. Чага придумал… у эскимосов подсмотрел. То есть, в фильме одном, документальном. До европейцев им тоже приходилось глаза от снега прятать — вот Чага что-то типа их изобретения и усовершенствовал. А я всего-то запомнил… и сделал.

— Мог бы и о нас подумать. — Бугай, повертев очки, отдал их хозяину. Чер, оправдываясь, произнес:

— Раньше таких бурь в прерии не замечали. То есть, были, пару раз — и все. А мои — остались от прошлого. Если бы знал — сделал, для всех.

— Хватит. До перевала еще шагов пятьсот. Думаю, там, среди кустарника, станет полегче. Ветер откуда дул?

Череп указал на восток. Я кивнул:

— Тоже так считаю. От Каньона, кстати. Мне показалось, фронт не шире десятка километров. Но сильно, не спорю… А перевал южнее. Возможно, там так и не насыпало.

Элина, не принимающая участие в разговоре, вытирала морду теленка. Тот покорно терпел, не делая попыток вырваться. Череп, увидев, только развел руками:

— Вождь… Смотри. Стопарь о собственном стаде мечтает — чем не начало?

— Сам диву даюсь… — я подошел к Элине. — И что, цапнуть не хочет?

— Нет. — Элина храбро почесала у телка за ухом. Тот мыкнул, а потом протянул морду вперед, намереваясь проверить, что у меня в подсумке.

— Э, нет! Вот этого не надо! — я сделал шаг назад. — Вон, твоя хозяйка. Элина… ты смотри — у этих бывших баранов-овцебыков, не только внешность новая, но и привычки. Мне доводилось видеть, как они джейров загоняли в угол и молотили так, что потом одни ошметки оставались.

— И что? — Блуд заинтересованно встрял в разговор. Я продолжил — парню следовало знать об опасности, которая может проявиться в подобной ситуации:

— Овцебыки — не только травоядные. Как и пхаи, да те же косули или козороги. Теперь все они не брезгуют перекусить мясом, себе подобных. Почему так — не ко мне. Пусть вам Док свои теории объясняет. Но факт есть… так что, руки держите при себе. У него только морда печальная, а в ней — резцы, которыми ваши кости на раз-два размолотит.

— Стопаря это не остановит.

— Пусть так. Но не сейчас. Телок нам для иного требуется. Отдохнули? Вперед!

Отряд вновь пустился в дорогу. Я оказался прав — через километр-полтора муторного пути по песку, мы выбрались на относительно чистую поверхность, где уже была заметна и трава, и даже мох, совершенно исчезнувший после бури.

Эти земли уже входили в тот край, который мы считали своим. Не стояли пограничные столбы, не имелось никаких меток, указывающих на их владельцев — но всякий, кто охотился или проходил мимо, знал! — здесь, рядом, живут хозяева форта. И пусть не был виден сам форт — только далекие верхушки скал, у подножья которых он расположился, этого достаточно…

А земля оживала. Вдалеке появились пугливые фигурки джейров, юркнул в кусты крол — заметил отряд и теперь спасал свою шкуру, прячась среди колючек. Будь с нами Угар — никакие кусты не смогли бы выручить несчастного. Но нам и так хватало добычи — все шли, придавленные к земле тяжелым грузом. Только Элина, которую я освободил от ноши, вела за собой теленка и еще что-то напевала при этом — к вящему неудовольствию Черепа, считавшего молчание лучшим спутником любого предприятия. Я не одергивал девушку — зачем? Врагов здесь нет… Хищники давно поняли, что лучше держаться подальше от берегов Синей реки, где постоянно стучат топоры да веет дымом костра, на котором готовятся те, кто имел неосторожность попасть в поле зрения наших стрелков. Что до людей — друзья прибавляли шаг, предвкушая угощение и отдых, недруги — хмурились и спешили уйти прочь. Про последних мы подозревали, первых — привечали. Редкий бродяга проходил мимо, отмахнувшись от возможности вволю поесть и выспаться на нормальной постели из мягких шкур. Я никому не отказывал — и жестко выговаривал Туче, всякий раз сердившейся, когда в форт заявлялись чужаки. Женщина хваталась за голову, кричала, размахивала руками — но я был непреклонен. Любой, ищущий помощи и укрытия, мог все это получить у нас. Другой вопрос — надолго ли? После двух-трех дней «гостевания», я подзывал чужака к себе и устраивал своеобразный допрос, после которого тому приходилось либо уходить, либо подключаться к общим делам. Бездельников форт содержать не будет — а вот это уже не обсуждалось! И, хоть голода в прерии давно не было, появившаяся привычка получить все готовое, заплатив физическим трудом — но не риском, связанным с охотой! — ощутимо прибавила нам помощников в деле постройки всех, ранее намеченных целей. Правда, после недели довольно тяжелого труда, большинство предпочитало уйти в травы — и я не осуждал их за это. Люди привыкли к свободе…