Обреченный на бой

Поле, на котором элитийцы встретили горгосцев, было пропитано водой как губка и сейчас превратилось в грязевое месиво. Грозные горгосские колесницы утонули в грязи по ступицы, а всадники спешились и держали коней в поводу. Но несмотря на это, горгосская пехота оттеснила элитийскую фалангу к подножию дальнего холма — почва там была более сухой и каменистой, и сейчас, по идее, командир горгосцев должен был бросить в бой пять тысяч своих всадников. Грон ждал именно этого момента. За колесницей командира горгосцев зарокотал огромный сигнальный барабан. Горгосские всадники сели на лошадей и двинулись верхом через грязевую жижу в сторону подножия холма, за которым была укрыта Дивизия. Грон усмехнулся. Все было правильно. Сейчас всадники достигнут плотного грунта, собьют колонну и ударят плотной массой во фланг обороняющейся фаланге. Крайние ряды будут опрокинуты, и всадники пойдут сечь спины бегущих. Сзади послышалось всхрапывание и приглушенная ругань. Грон обернулся — возвращался порученец. Увидев, что Грон смотрит на него, он торопливо доложил:

— Командор, Дивизия готова к атаке.

Грон посмотрел на поле боя. Момент был самый подходящий. Почти вся вражеская пехота уже выбралась на твердое место, а всадников успела перебраться только половина, остальные еще тащились через грязь, сломав строй. Грон кивнул горнисту, и над лесом пронесся высокий, чистый звук. Командир горгосцев встрепенулся и, вытянув шею, уставился в сторону леса. А у опушки раздался нарастающий топот и рев: «Бар-р-ра!» Конные сотни горгосцев суматошно закружились на месте, пытаясь сбить строй и развернуться в сторону новой угрозы, но уже захлопали тетивы арбалетов, а первые шеренги склонили грозные длинные пики. Ставр со своим полком только слегка задел конников и, выбравшись из леса, развернулся и двинул в сторону горгосской пехоты. Те попытались завернуть фланг, но арбалетный залп расстроил их ряды, и в следующее мгновение «длинные пики» врезались в разрозненную толпу, сминая первые ряды и прорубаясь все дальше. Весь пехотный строй поплыл и опрокинулся обратно в грязевое месиво. Грон нетерпеливо бросил горнисту:

— На дистанцию стрельбы.

И над полем боя разнесся сигнал, по которому бойцы прорвались сквозь смешавшиеся ряды горгосской пехоты и отъехали от места рубки на сотню шагов. Засвистели дудки капитанов, и вскоре снова мерно захлопали арбалетные тетивы, собирая на поле битвы обильный урожай смертей. Когда горгосский отряд ополовинел, Грон дал сигнал двигаться в обход. К полудню полторы тысячи оставшихся в живых горгосцев, грязных как чушки, сдались в плен. К Грону привели командира. Он посмотрел на облепленное глиной лицо и приказал:

— Помыть — и к Ягу.

К началу лета они вышли на южную равнину. У Эллора горгосцы держали около семидесяти тысяч солдат, что явно было слишком для его армии, даже выросшей уже до тридцати тысяч воинов. Грон принял решение идти к южным портам и отрезать горгосцев от линий снабжения. Воины шли мимо спаленных деревень, мимо шеренг остро отточенных кольев, на которых висели почерневшие и гниющие тела людей, и сжимались кулаки, и все ярче разгоралось в сердцах пламя ненависти.

За два перехода от Сторы, порта, в котором Грон впервые ступил на землю Элитии, разведчики Дивизии обнаружили двадцатитысячный горгосский отряд. Грон отправил половину своих войск разбираться с отрядом и передал командование над ними Гагригду, а сам двинул в сторону Сомроя, главного порта на юго-западе, через который и шел основной поток войск.

Завидев издали стены Сомроя, Грон решил рискнуть и передал по колонне: «Галопом вперед». Дивизия перешла на галоп. Горгосцы опомнились, когда до ворот оставалось не больше двадцати шагов. Из ворот выбежали воины и схватились за створки, но тут же упали, истыканные арбалетными болтами, что твои дикобразы. Какой-то горгосский десятник, не разберешь — смелый или глупый, попытался остановить лаву, выстроив жиденького «ежа» из полутора десятков воинов прямо в проеме ворот, но они были сметены мгновенно. Дивизия промчалась по опустелым улицам и вылетела к пирсам, у которых загружались новыми рабами горгосские суда. Бойцы заскочили на борт галер, прямо не слезая с коней, и началась рубка. Скоро набежали горгосцы, которых в городе скопилось почти пятнадцать тысяч, Дивизию зажали на пирсах, и завязалась тяжелая и кровавая рукопашная. Но оставленные у ворот три сотни продержались до тех пор, пока не подошли элитийские тысячи. Когда от ворот послышался знакомый боевой клич и по улицам загрохотала сапогами элитийская пехота, жители валом поперли из домов, подхватив что под руку попадется, и теперь уже горгосцы оказались зажаты меж двух огней. К вечеру поверхность воды в гавани густо покрывали трупы горгосцев, а из трюмов галер вышли на свет семь тысяч элитийцев, которые не стали горгосскими рабами.