Обреченный на бой

Соратники Ульсиноя, смущенные столь быстрым выведением из строя их предводителя, переминались с ноги на ногу. Грон шагнул вперед и грозно прорычал:

— А ну бросить палки.

Парни переглянулись и нехотя выпустили из рук палки, спрятанные за спиной. Грон мотнул головой в сторону валявшегося Ульсиноя и рявкнул:

— Убрать.

Те еще попереминались, потом трое самых смелых нерешительно подошли к телу, ухватили его за руки и за ноги, и через несколько минут вся компания исчезла в темноте. Грон отшвырнул палку и повернулся к Комару.

— Сходили на вечеринку. — Он шагнул к Улмиру. — Пошли пока отнесем его ко мне, а там посмотрим.

Через неделю студенты разъехались на каникулы. Работы стало мало, и Грон с жаром принялся за учебу. Он ясно осознавал, что не сможет постичь ничего нового в области точных наук, биологии и всего того, с чем он по роду своей работы сталкивался в прошлой жизни, но география, литература, философия… Этот мир оказался вовсе не так плох, как ему представлялось вначале.

Наконец прошло и лето. Осенью, когда начались занятия, Грона вызвал приор. Грон вошел в его комнату и сразу почувствовал, что что-то случилось. Приор был не один. Рядом с ним, по-хозяйски развалившись, сидел крупный краснорожий мужчина, чем-то явно напоминающий Ульсиноя. Сам Ульсиной тоже был здесь.

— Этот? — презрительно спросил мужчина.

Ульсиной угрюмо кивнул. Мужчина повернулся к приору:

— Если вы, достойнейший, не можете приструнить своих рабов, то я это сделаю за вас. — Он повернулся и кивнул кому-то в комнате. С обеих сторон двери появились трое таких же краснорожих. Одетые в грубые солдатские хитоны, они были вооружены палками.

Грон сделал шаг назад и поднял руку:

— Во-первых, я не раб, во-вторых, я уже не слуга. — Он коротко поклонился приору. — Сегодня утром я получил указание вашего Исидория покинуть гимнасиум, а в ответ на просьбу заплатить он послал меня к вам или к Отцу-луне. — Грон возмущенно фыркнул: — Так-то вы обходитесь с теми, кто прилежно служил вам почти целый год.

Это была ложь от начала и до конца, и приор это знал. Но он все понял. Так Грон пытался отвести от приора и гимнасиума месть могущественного стратигария.

— Так тебе и надо, щенок, — прорычал тот, — как ты смел поднять руку на сына Всадника?

— Он первый начал, — ответил Грон, — и тоже, кстати, поднял руку на сына Всадника.

— Так ему и надо, раз не может за себя постоять, — с полнейшим презрением к логике заявил стратигарий.

Грон усмехнулся и указал в сторону Ульсиноя:

— Так ЕМУ и надо, раз не может за себя постоять.

Приор едва сдержал улыбку, а стратигарий побагровел и заорал на своих слуг:

— Ну что стоите, крысиный помет, я же приказал проучить его.

Грон выскочил из покоев приора. Слуги стратигария бежали за ним, громыхая калигами. Грон увел их подальше, почти к воротам своей риги, и там остановился. Первый из бежавших замедлил бег, поджидая остальных. Грон насмешливо произнес:

— Что, уже хитон мокрый?

Мордастый зарычал и бросился вперед. Грон примерился и прыгнул, выбросив ногу ему в лоб. Мужик рухнул, выпустив палку. Грон быстро поднял ее и прикинул вес. Тяжела. Остальные двое приближались с разных сторон, отведя палки в замахе. Он посмотрел на левого и внезапно метнул палку, как биту в городках, примерившись, чтобы она ударила сильно вращающимся концом в коленную чашечку, и в то же мгновение прыгнул на второго. Тот поспешно взмахнул палкой, но Грон был уже слишком близко. Через несколько минут Грон вышел из риги со своей котомкой. Один еще валялся колодой на земле, второй уже начал шевелиться. А третий все так же корчился и подвывал, держась за разбитую коленную чашечку. Грон окинул их насмешливым взглядом и вздохнул:

— Жаль, что с вами не было стратигария, его бы я уважил в более интимное место.

Вечером он выбрался из знакомой забегаловки и двинулся вниз по улице. Он слегка набрался, заливая злость на судьбу. Ему было хорошо в гимнасиуме. Но делать было нечего. Если стратигарий прикатил сюда только для того, чтобы примерно наказать обидчика сына, то он не успокоится, пока этого не сделает. Поутру надо было линять из Роула. Вообще-то, возможно, линять надо было уже этой ночью, но Грон был не в настроении и надеялся, что местный систрарх не раскачается на ночь глядя. Он шел, погруженный в свои мысли, как вдруг услышал знакомый голос:

— Да это же тот парень!

Грон замер, потом медленно оглянулся. Перед ним стоял паланкин, и из него вылезал тот самый караванщик, которому он помог с его повозкой прошлой весной. С трудом перевалившись через край, караванщик опустил ноги на мостовую и подошел к нему:

— Вот уж не думал, что встречу тебя здесь, парень.

Грон улыбнулся и молча пожал плечами. Караванщик окинул Грона заинтересованным взглядом, и его лицо приняло хитрое выражение.

— Давно ты в городе?

— Порядочно, — ответил Грон, — но точно могу сказать, что завтра меня здесь уже не будет.

Тот довольно потер руки.