Обречённый на любовь

Он оделся и, подняв голову, выругался: "Вифлеемская звезда" самым дьявольским образом светила сквозь сплошную листву. Он двинулся за ней и вскоре, продравшись сквозь заросли кустов, наткнулся на грунтовую дорогу. Теперь звезда висела над дорогой, и он прибавил шагу. А потом что-то заставило его оглянуться, и он обмер: сзади был глухой лес, дорога начиналась всего в пяти шагах за спиной, словно возникала из небытия.

Дьявольщина, подумал Калинов, я же не подросток, чтобы играть в такие игры. Зачем это все?.. Неужели Зяблик сумел воссоздать в одиночку Дримленд? И зачем? Чтобы спрятать свою юношескую любовь? Или не только за этим?.. Или это вообще не Зяблика рук дело?

Последняя мысль ему не понравилась. Как и идея об юношеской любви. Он вновь выругался и зашагал дальше. И тут же обнаружил в дорожной пыли четкий отпечаток ботинка. А дальше еще один, и еще... Ноги здесь прошагали крупные, мужские, такие же, как у него. Он внимательно оглядел дорогу, но тщетно: Витины ножки почему-то следов не оставили.

Калинов ступил в пыль рядом с обнаруженным следом и хмыкнул: следы были очень похожи и отличались лишь рисунком на подошве. Впрочем, чужой отпечаток был все-таки поменьше - чуть-чуть, на пару номеров. Как раз Зябликов размер.

А потом вдруг налетел из-за деревьев ветер, взметнул пыль над дорогой и умчался обратно в лес, мгновенно, со свистом, как по заказу. Словно кто-то включил за деревьями гигантский пылесос. Пылесос этот очистил дорогу от пыли - преступник, заметающий следы...

И только звезда не исчезла, она по-прежнему висела над дорогой, и Калинов, кажется, даже начал слышать ее зов.

Самым гнусным оказалось то, что у него не было часов. Их отсутствие создавало ощущение полной беззащитности, левая рука казалась голой и чужой, на миг возникло дикое желание отрубить ее и выбросить. Желание было таким отчетливым, что даже мурашки пробежали по спине. И тут же рука снова стала своей. Калинов расстегнул пуговицу на рукаве и обнаружил часы. Они показывали половину второго дня. Или ночи: циферблат был двенадцатичасовым. Непривычно легкие и плоские, без компаса, без механизма постановки силовой защиты. Те, которые он носил четверть века назад, в конце своей первой жизни. Тем не менее это были часы, и Калинов благодарно кивнул неизвестно кому. А потом пожелал, чтобы они исчезли. Это пожелание не исполнилось.

Калинов вздохнул: по-видимому, Дримленд выполнял нынче не его желания. Волшебная палочка была в руках кого-то другого, и оставалось лишь надеяться, что этот другой добр и не злопамятен. Но верилось в доброту и незлопамятность с трудом.

Если часы показывали истинное время, Калинов шагал уже около трех с половиной часов и пора было бы давать сигнал на обед. Однако кормить его пока что не собирались. Во всяком случае, скатертью-самобранкой не пахло.

Калинов вдруг улыбнулся. Слова-то какие! "Волшебная палочка", "скатерть-самобранка"... Давным-давно забытые. Словно выкинутые за ненадобностью и внезапно обретенные детские вещи. Вот только зачем? Впрочем, по общему стажу жизни самое время впадать в детство! "Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана..."

Откуда-то вдруг донесся посторонний звук. Калинов прислушался. В чаще леса кто-то пел. Человек. Хотя, может быть, и дракон, зеленый, покрытый странной стеклообразной чешуей, с ярко-красной пастью... Поющий унылые незнакомые песни на незнакомом языке.

Калинову отчаянно захотелось взять в руки лайтинг. Или, на худой конец, хотя бы парализатор ПР-2. Но не тут-то было.

Дракон приближался: песня становилась все громче. Вот зашевелились придорожные кусты.

Дракон оказался человеком. Длинные черные вьющиеся волосы, перехваченные на лбу красной ленточкой, короткая борода, бледное лицо, глаза карие, лет тридцати-тридцати пяти, особых примет нет, одет в полевой комбинезон, такой же, как у начальника отдела аномалий Социологической комиссии.

Песня оборвалась: незнакомец увидел Калинова. Улыбнулся, улыбка была приятная, добрая и открытая.

- Вот и сотрапезника судьба послала, - сказал незнакомец по-русски хорошо поставленным голосом. - Сотрапезника и попутчика.

- Откуда вы знаете? - Калинов поджал губы. - Может быть, я направляюсь в противоположную сторону.

Незнакомец улыбнулся:

- По этой дороге все идут только в одну сторону.

Калинов ухмыльнулся, пожал плечами и повернулся спиной к "Вифлеемской звезде". Через несколько шагов он понял, что незнакомец прав: дорога аккуратно укладывалась ему под ноги, но придорожные кусты и деревья за ними относительно Калинова своего положения не меняли.

- Эксперимент - двигатель прогресса! - Незнакомец за спиной рассмеялся. - Но иногда можно и просто поверить на слово.

Кто ты такой, чтобы тебе верить на слово, подумал раздраженно Калинов.

- Садись, человече, - продолжал незнакомец. - Чай, с утра дорогу-то ногами попираешь.