Обреченный на скитания. Дилогия (СИ)

  - Я боюсь! - ответил я, Лиза засмеялась.

  - Ладно, держи, - я протянул ей какую-то рубашку, и ножом стал распускать на ленты.

  - А знаешь, Алекс, Зула - принцесса, самая настоящая! - заговорщицки проговорила девочка.

  - Если все красивые девушки будут принцессами, на земле стран не хватит!

  - Вот и Саймон не верит, а я видела и слышала все сама!

  - И что же ты видела?

  - Тогда в таверне, где мы её наняли, к ней приходил огромный орк. Вот! - понизив голос, проговорила Лиза.

  - А ну тогда, конечно, ведь орки приходят исключительно к принцессам, - подначил я.

  - Ну, нет же, Алекс! - негодующе вскрикнула девочка, - он ей кланялся!

  - Ох, Лиза, Лиза. Фантазия у тебя, ну очень...

  - А вот и не фантазия. Он так и сказал - моя принцесса! - я рассмеялся.

  - Лиза, так мужчины называют близких им женщин, и это совсем не значит, что женщина действительно принцесса. Это просто ласковое название.

  - Ну, Алекс, какой же ты невнимательный, я же говорю, что он кланялся. Вот!

  - Я помню, и что это значит? Может это был её жених.

  - Ну, что ты, это что же за жена такая будет, что ей кланяется муж? -негодующе отвергла моё предположения Лиза, - тем более орк. Они вообще голову ни перед кем не склоняют.

  - Ну, что ж - убедила. А теперь беги, я займусь перевязкой.

  - Ну, Алекс, ну пожалуйста! - заныла Елизавета.

  - Нет! - категорично ответил я. Раздевать девушку, пусть и без сознания, при Лизавете мне не хотелось. - Беги. Второй! - позвал я, - никого сюда не пускать.

  Кот демонстративно стал двигаться на Елизавету, утробно рыча и скаля зубы. Девчонка подхватилась и умчалась к Саймону. Вот в ком энергия бьёт ключом! И безо всяких подпиток и внешних каналов.

  Сняв остатки блузы с Зулы, я осторожно стал разматывать самодельные повязки. Теперь, когда девушке не грозила смертельная опасность, я непроизвольно рассматривал её более внимательно. Грудь у неё, действительно, была очень привлекательная - упругая и размерчик мой любимый. А кожа, что шёлковая ткань. Небольшие, застаревшие шрамы не портили удивительную гладкость кожи девушки. С такой кожей танцовщицей нужно быть, а не телохранителем.

  Сглотнул слюну, убеждая себя, что девушка без сознания, и такого рода поползновения в её адрес - просто бесстыдны. Но на задворках сознания остался отголосок вожделения. Набрав из реки воды во фляжку, стал смачивать засохшую кровь и разматывать плечо. То ли от холодной воды, то ли от боли Зула застонала и пошевелилась.

  - Ничего-ничего, потерпи! - стал я приговаривать утешительные слова, - нужно посмотреть, что там, и повязку сменить. Терпи красавица. Я осторожно. Вот так...

  

  * * *

  Из темноты беспамятства Зула выплывала волнами. Ей слышались голоса её маленьких сестрёнок. Потом она вспомнила, что они погибли. А потом этот добрый мужской голос. Сначала Зула думала, что это шаман её лечит и бормочет заклинания. Потом поняла, что голос не похож на голос шамана. У шамана он дребезжащий и колючий. Этот же голос хотелось слушать и слушать. В нем было столько сострадания и нежности, что девушка решила - это души умерших родителей навестили её.

  А потом Зула все вспомнила. Засаду, бой с Безликими, перебитую руку, резкую боль в плече и клинок, торчавший из её живота. А потом темнота и совершенно никаких воспоминаний. От рассуждений её оторвала резкая боль в области плеча. Зула открыла глаза.

  

  * * *

  Как мне казалась, я действовал очень осторожно. Но видимо недостаточно. Зулу застонала громче и, когда я снимал очередной виток бинта, открыла глаза. Живучая, подумал я, продолжая снимать бинт. Девушка что-то прошептала на незнакомом языке. Теперь затошнило меня. Остановился. Прикрыл глаза, ожидая, когда пройдёт этот побочный эффект распаковки словарного запаса.

  - ...руки от меня, бледнокожая тварь! - разобрал я слова. Решил не выдавать знания её родного языка. Продолжил свои манипуляции. И тут последовал достаточно чувствительный удар в челюсть снизу. Я отскочил, уставившись на Зулу.

  - Не трогай меня, тварь! - зло проговорила она на всеобщем, - решил с дохлятиной позабавиться?

  - Я, конечно, рассчитывал на благодарность, но не думал, что она будет именно такой! - проговорил я, потирая челюсть. Отметил, что боль очень быстро прошла, - лечишь её, лечишь, и вот благодарность. В челюсть - раз, и готово! Вы, дамочка, весьма своеобразны в выборе благодарности!

  На лице девушки отобразилось недоумение, недоверие, сожаление, раскаяние. Все это промелькнуло в один миг. Она прикрыла рукой грудь и спросила тихим голосом:

  - Так ты лекарь!? Больно молод. Извини. Сильно меня ранили?

  - Порядочно. Тебе нельзя шевелиться. Я уже снял повязку. Давай плечо замотаем чистой. Мы с Лизой вон наготовили. А потом животом займёмся.

  Зула осмотрела себя, перебинтованную руку, живот, рану на плече. Надо сказать, рана на плече была хоть и большой, но чистой и уже немного затянувшейся.

  - Да, действительно, продырявили. Давно я без памяти валяюсь?

  - Нет, - проговорил я, приседая около неё, чтобы продолжить перевязку, - полдня, может чуть больше.